Вор в законе что
«Трупы выносили из бараков с отпиленными головами» Лучший карманник СССР — о том, как власти уничтожали воров в законе
Кадр: фильм «Путь домой»
«Ворота открывались — и начиналась резня»
До середины XX века войти в воровскую семью в СССР было очень просто. Живя на свободе за счет воровства и соблюдая каноны воровского братства, человек, переступивший порог тюремной камеры, на вопрос, кто он по жизни, отвечал просто — вор. Этого было достаточно для определения его дальнейшего жизненного пути, связанного с преступным миром. Конечно, его прошлым интересовались — но все понимали, что такие проверки нужны для чистоты воровской семьи: нередко встречались сухари — люди из числа преступного мира, выдающие себя не за того, кем они являются на самом деле. Такие обманщики успевали немало воды намутить.
Сценарий сучьих войн почти всегда был одинаков: сук грузили в «столыпин» — вагон для этапирования заключенных — и отправляли по заранее намеченному маршруту для уничтожения воров. Перед прибытием сук лагерное начальство загоняло мужиков (рядовых заключенных) на промышленные объекты: в подобных разборках они всегда становились на сторону воров. И вот утром, когда мужиков уже не было, а воры еще спали, ворота зоны открывались для сук — и начиналась резня.
Кадр: телесериал «Сучья война»
«На увечья страшно было смотреть»
Впрочем, иногда воры в законе встречали сук во всеоружии. Вот как описывал одну из воровских битв очевидец:
«По зоне прошел слух, что из Магадана прибывает этап, почти сплошь состоящий из сук. У нас в бараке большинство было законниками [ворами в законе], они начали спешно готовиться. Таскали из рабочей зоны арматуру, доставали заточки… Но все равно началось побоище неожиданно. Посреди ночи с грохотом вылетела дверь — и в барак ворвалось около ста или ста пятидесяти человек, вооруженные железной арматурой. На рукаве у каждого было повязано полотенце — видимо, чтобы отличить чужих от своих. Их было явно больше.
Нападавшие двигались плотной кучей, раздавая удары направо и налево. Обитатели барака не сумели организовать настоящий отпор. Их месили железом, вытаптывали ногами. Вскоре весь пол был залит кровью и покрыт корчащимися людьми. Охрана подоспела, когда нападавшие уже сделали свое дело и в большинстве скрылись. Весь остаток ночи мы оказывали помощь раненым. Убитых выносили и складывали возле барака. Наутро посчитали — их оказалось около 20 человек».
А вот воспоминания охранника одной из зон:
«На Колыме, на прииске «Экспедиционный», трупы выносили из бараков чуть ли не каждое утро. Да не просто трупы. С переломленными ребрами, раздавленными черепами, отпиленными головами… И все — матерые рецидивисты. Или воры, или активисты [добровольные помощники администрации]. В Хатынгах больница была в те времена переполнена пострадавшими в сучьей войне. Их привозили каждый день. На увечья страшно было смотреть. Казалось, люди были доставлены из какого-то подвала святой инквизиции. Их не просто били, их пытали. И ведь привозили только тех, кто выжил».
«Отказавшиеся попадали в ад»
Крыток в то время по стране был не один десяток — в том числе в Тобольске, Златоусте, Владимире, Соликамске (печально известная тюрьма «Белый лебедь»), Махачкале, Тбилиси, Чистополе, Балашове, Шуше, Новочеркасске. В самих тюрьмах надзирателей можно было увидеть крайне редко: вообще, они были — но номинально. Их заменяли суки. После поражения в сучьей войне на зонах менты дали им шанс отыграться в крытках. Само собой, методы сук отличались особой жестокостью, садизмом и бесчеловечностью — при этом их ряды постоянно пополнялись.
Происходило это так: к примеру, приходил воровской этап. Вначале для прибывших устраивали шмон — обыск — а затем всех водворяли в карантин. Воров встречал сам хозяин — начальник тюрьмы.
— Вы знаете и прекрасно понимаете, куда и зачем прибыли, — говорил один из начальников. — Здесь для вора свал [конец], выход один — в могилу. Так что во избежание лишних мук и страданий тому, кто в себе не уверен, лучше сразу к микрофону, косяк в зубы [надеть красную повязку] и в красный уголок [в администрацию]. Ну а остальные пусть готовятся.
После этого те, кто всего лишь был в воровской оболочке [звались ворами, но ими не были], давали подписки — подходили к микрофону, называли свое имя или кличку и отрекались от воровской идеи. Ко всему прочему, их еще заставляли ругать воров нецензурной бранью. «Вор», прошедший такую процедуру, автоматически становился сукой. Отказавшиеся попадали в ад.
«Опущенные набрасывались, как псы»
Первое время после попадания на крытый режим бродяга содержался на фунту — самой пониженной норме питания из 400 граммов хлеба. Затем его переводили в хату [камеру], но не в обычную, а в пресс-хату. Там содержалась «шерсть», или опущенные, — низшая каста заключенных, изгои тюремного мира. Бродягу заводили к ним, после чего кум [начальник оперативной части] демонстративно открывал кормушку [люк в двери камеры], бросал туда плиту или пачку чая и приказывал: «Изнасиловать!»
Фото: Гурин Владимир / ТАСС
Опущенные набрасывались, как псы. Если бродяга не успевал дать сдачи, его унижали — и он сам становился одним из них; пути назад не было. Его единственный шанс — быстро нейтрализовать кого-то из нападавших, желательно, чтобы была видна кровь (это моментально отпугивало психологически слабых противников).
Как правило, в арсенале бродяги было два приема. Первый — двумя пальцами, указательным и средним, выколоть одному из нападавших глаз или оба глаза. Второй — проткнуть одному из опущенных горло или глаз иглой. Эту тонкую иглу, сделанную из кости, товарищи загоняли бродяге под кожу еще до его попадания на крытый режим. Тюремщики, конечно, знали о такой практике — но даже под рентгеном не могли определить, где настоящая кость, а где вставленная.
Пока бродяга бился с опущенными, тюремщики стояли за дверью и слушали, что творится в пресс-хате. Если бродяга проигрывал — его просто оставляли там. Если выигрывал и калечил одного из противников, то его сразу выводили из камеры. Тюремщики знали, что бродяга, вошедший в раж, будет калечить и дальше, а много травмированных сидельцев им было ни к чему. Лишний шум, лишние проблемы.
«Это был удел избранных»
Фото: Александр Поляков / РИА Новости
На всесоюзном сходняке (собрании воров в законе), который состоялся в Москве летом 1962 года, было решено: вором может считаться только тот, кого признают другие воры, а не тот, кто сам назвал себя вором. Саму процедуру признания стали называть коронацией, или, среди бродяг, — подходом. Претендент должен был постоянно общаться с ворами, познавать уголовный мир и обучаться всему воровскому укладу. Само собой, урка [уголовник], претендующий на воровскую корону, должен был еще и отсидеть пару-тройку сроков. При этом считалось престижнее, если воровской подход делали в местах лишения свободы, а на сходняке присутствовало большое количество воров.
Но прежде чем войти в воровскую семью, претендент задолго до сходняка ставил воров в известность о своем намерении. Затем по его просьбе кто-то из именитых воров представлял его на сходняке, ну а общая масса воров решала, принять его в семью или пока повременить. Если хоть один, к примеру, из 20 присутствовавших воров был по каким-то объективным причинам против, претенденту необходимо было доказать этому вору свою состоятельность. Только после этого он мог войти в воровскую семью. После этого новоиспеченный вор обычно выезжал за пределы того региона, где жил, для общения с другими ворами на сходняках. Любопытно, что между собой члены семьи себя ворами почти не называли. Урка, свояк, жулик, шпанюк — вот какие нарицательные были в ходу.
«Ворами рождаются»
Ворами в законе не становятся — ими рождаются. Желающий примкнуть к воровской семье урка должен обладать многими сильными качествами — к примеру, хорошими организаторскими способностями и задатками лидера, которые даны далеко не всем. А ведь настоящий вор должен уметь управлять не просто ватагой уличных пацанов — а карманниками, грабителями и даже убийцами. Именно поэтому говорят, что «вором нужно родиться».
Меня часто спрашивают, почему я, один из лучших карманников СССР, не стал вором в законе. По сути, в душе я всегда был вором — но этого было мало: требовалось признание сходняка. О нем я мечтал почти всю жизнь — и моя мечта сбылась бы, но помешал случай: судьба дважды повернулась ко мне спиной. Первый раз я поднимал свой воровской вопрос на свободе, но тот сходняк накрыли легавые. Позже почти то же самое произошло и в заключении. Это было не один десяток лет тому назад.
Кстати, любопытно, что сама воровская профессия — скажем, карманник, как у меня, — почти никакого отношения к понятиям воров в законе не имела. В мое время можно было часто встретить неплохого карманника или домушника, которые работали, находясь в заключении. Они считались воровскими мужиками (ВМ) — самой уважаемой в арестантском мире категорией мужиков. ВМ чтят воровские законы и поддерживают блатной мир, хотя сами не входят в состав отрицалова — тех, кто категорически отвергает любые контакты с тюремщиками. Именно из числа ВМ и сегодня порой выбирают положенцев (полномочных представителей криминальных авторитетов) на зонах и держателей разных общаков. Каждый ВМ зачастую имел и имеет огромное влияние среди общей массы арестантов.
Но путь в воровскую семью им был заказан. С одной стороны, ВМ сами знали, что не потянут эту ношу. С другой, как я уже говорил, они работали, находясь за решеткой, что противоречило воровскому кодексу. Обычно это была вынужденная мера: их некому было греть [поддерживать] — не было родственников — и работа была для них единственным выходом из положения. И человек мог быть карманником высшей пробы, не золотой — бриллиантовой ручкой, но из-за таких вот нюансов вход в воровскую семью ему был заказан.
«Воровское движение не умрет никогда»
Но мне все же кажется, что воровское движение в России не умрет никогда — тем более, что оно развивается и не стоит на месте. Скажем, в советское время арестанты писали малявы, прогоны и другие послания. Порой они шли до адресатов месяцами — и не было никаких гарантий, что дойдут вообще, хотя от них могли зависеть жизни людей. А сегодня один звонок из колонии в колонию, из тюрьмы в СИЗО — и все, вопрос решен. Конечно, может быть и прослушка, и какое-то предательство — но от таких вещей никто не застрахован. Поэтому воровской мир идет в ногу с прогрессом, использует все его достижения — а порой их и совершенствует. И так будет всегда.
«Время легендарных воров в законе прошло» В России идет охота на криминальных авторитетов. Эта борьба изменила преступный мир
Больше года назад, в апреле 2019 года, в Уголовном кодексе РФ появилась новая статья 210.1 «Занятие высшего положения в преступной иерархии». Ее сразу окрестили «антиворовской», так как теперь любой вор в законе — представитель элиты криминального мира — мог на 15 лет отправиться за решетку за один только статус. Войну авторитетным уголовникам объявили, потому что те решили подмять под себя наиболее прибыльные отрасли российской экономики — от строительства до производства алкоголя. Как только закон вступил в силу, воров начали отлавливать одного за другим, и им пришлось срочно менять стратегию. О том, как российские криминальные авторитеты превратились во врагов государства и чем это закончилось, — в материале «Ленты.ру».
Этот текст попал в подборку лучших текстов «Ленты.ру» за 2020 год. Остальные тексты из нее читайте ТУТ
Верные понятиям
Воры в законе появились в СССР в 20-30 годы XX века: тогда в стране началась беспощадная война с уголовными преступлениями, а тысячи преступников с городских улиц переехали в лагеря. Тогда-то идейные уголовники и стали называться ворами в законе. Основой их идеологии было полное неподчинение любой власти и преданность традициям дореволюционного преступного мира страны.
Попасть в эту касту абы кто не мог: криминал быстро определил круг «достойных» воровских профессий. В него попали «городушники», обносившие магазины; квартирные воры-форточники; щипачи-карманники и «медвежатники», которые взламывали сейфы. Мелкие воришки, кравшие белье с чердаков, в элитную касту попасть не могли.
Воры в законе объединили свод правил бандитской жизни и создали свой завет, известный как воровской кодекс, воровской закон, или просто — понятия. Именно ими руководствовались криминальные авторитеты, вынося решения на воровских собраниях — сходках. Сами же воры в законе должны были личным примером показывать остальным, как надо жить по понятиям.
Им запрещалось иметь семью, дом, имущество и хоть в чем-то сотрудничать с государственными органами, особенно со следственными. Вор должен быть честен с братьями по криминальному ремеслу и служить общему делу, активно вовлекая в уголовную среду молодежь.
При этом на протяжении всей своей истории воровской мир ревностно хранил чистоту своих рядов, коронуя в воры лишь самых достойных. Получение воровского титула зависело от времени, проведенного в лагерях. Чем больше сроков за плечами, тем авторитетнее человек, тем у него больше опыта и знаний, которые помогли выжить на зоне.
Среди других пунктов воровского кодекса были и уважительное отношение к старикам, и всяческая помощь многодетным и сиротам. Но сегодняшние воры в законе далеко ушли от предшественников. Нынешних королей преступного мира формировали лихие 90-е.
«Современный вор может продвигать товары и услуги»
В дни криминальных войн, которые шли повсеместно после развала СССР, ни одна более-менее значительная организованная преступная группировка (ОПГ), не говоря уже о крупнейших, вроде ореховских или солнцевских, не обходилась без патронажа воров в законе. Эти авторитеты могли решить, кто прав, а кто виноват в бесконечных бандитских разборках. Именно воры могли предотвратить или, наоборот, инициировать кровавую «стрелку» с множеством трупов.
Сегодня время таких легендарных воров в законе, как Вася Бриллиант, Паша Цируль или Якутенок с их старыми воровскими понятиями прошло. Современный вор не только может «развести рамсы краями» или «разложить по понятиям» ситуацию для криминальных элементов, но и обеспечить продвижение товаров и услуг на новые рынки
Сегодня воры в законе пытаются закрепиться в легальном секторе экономики, а их интересы распространяются на широкий спектр сферы услуг, гостиничный, ресторанный и рыночный бизнес. Они активно пытаются подминать под себя предприятия, занимающиеся строительством, лесной промышленностью, биоресурсами и производством алкогольной продукции.
Фото: Николай Мошков / ТАСС
При этом воров не пугает честная конкуренция — ведь у них есть проверенные рейдерские методы для того, чтобы отрывать себе вкусные куски рынка. А потому, как отмечает источник, криминализация экономики со стороны таких авторитетов создает серьезную угрозу внутренней безопасности страны.
Особняки, суперкары и Даниелла Корлеоне
В наши дни воры в законе не собирают деньги, чтобы «подогреть братву» за решеткой. Свое особое положение элиты криминального мира эти люди используют в первую очередь для личного обогащения. А про воровской кодекс вспоминают лишь тогда, когда им это выгодно — и при необходимости легко идут на контакт с представителями власти.
Раньше кодекс запрещал ворам прописываться по адресу проживания, из-за чего приходилось менять «хазы» [временное жилье] и обитать, где придется. Именно поэтому вор в законе ассоциировался с бродягой в потасканном пиджаке, странствующим по стране и думающем о благополучии своих братьев за решеткой. Но сегодня все иначе.
Яркий пример тому — вор в законе Реваз Кахмазов, известный в криминальных кругах как Резо Лоткинский. Он всегда любил «кидать понты» перед сидельцами и рассказывать о своей роскошной жизни. До объявления в международный розыск Лоткинский жил в Греции, в роскошных особняках в Афинах и Салониках, а его автопарк включал такие машины, как Maserati и Mercedes.
Даниелла Корлеоне и Реваз Кахмазов (Резо Лоткинский)
Чтобы отдохнуть от сложностей воровской жизни, авторитет иногда выбирался на отдых в Ниццу и Канны. Не скупился он и на любимую жену — Даниеллу Корлеоне (в девичестве — Бондаренко). Она так прониклась воровской романтикой и роскошной жизнью, которой обеспечивал ее муж, что даже решила сменить фамилию на более подобающую супруге большого мафиози.
Даже на свадебной фотографии Даниелла ступает в белом платье по полу, на котором выложена мрамором воровская звезда. Хобби супруга Резо Лоткинского тоже выбрала не из дешевых: она увлеклась конкуром. Судя по фото из соцсетей, у Даниеллы несколько лошадей, а на один из дней рождения от мужа-вора она получила коня за 700 тысяч евро.
Но откуда у Резо Лоткинского такие деньги? Оказывается, вор в законе годами наживался на тех, кого он по понятиям должен защищать. В настоящее время Следственный департамент МВД России расследует в отношении авторитета уголовное дело по статье 210 («Создание преступного сообщества лицом, занимающим высшее положение в преступной иерархии») и части 210.1 («Занятие высшего положения в преступной иерархии») УК РФ. Из его материалов все становится на свои места.
Игра в «обезьянки»
По данным информационного агентства (ИА) «Прайм Крайм», люди Резо Лоткинского под его руководством совершили как минимум 15 эпизодов вымогательств у заключенных, причем весьма состоятельных.
По данным следствия, в 2017 году в одну из подконтрольных колоний вор в законе направил «прогон» (воровское послание), согласно которому налагался запрет на наркотики в исправительном учреждении. Казалось бы, посыл хороший, но это была лишь уловка. Резо знал, что на зоне активно торгуют наркотиками — ведь он сам имел с этого процент.
А прогон Лоткинский написал, когда узнал, что в колонии есть наркозависимые представители криминала, имеющие сбережения или родственников с деньгами. И как только осужденный покупал запрещенное вещество, наступало время шантажа. Зэку объявляли, что «Старший Брат» собирается наказать его и отправить в касту опущенных — осужденных-изгоев.
Дальше вор в законе и его положенец на зоне разыгрывали классический спектакль, известный в народе как злой и добрый полицейский. Вначале положенец заявлял уголовнику, что тот нарушил указ Резо Лоткинского и теперь его сделают опущенным. Осужденный начинал метаться и искать выход из положения. И когда он доходил до отчаяния, ему давали возможность поговорить по телефону (конечно, не бесплатно) с самим вором в законе.
Теперь Резо Лоткинский вступал в игру и — как хороший полицейский — «прощал» провинившегося за приличную сумму денег. Такая мошенническая комбинация среди уголовников называлась «обезьянки». Умело ссылаясь на воровской кодекс, люди вора в законе «разводили на бабки» тех, кто сел за торговлю наркотиками или мошенничество. А преподносилось все это как справедливое возмездие зэкам-отступникам.
Ты людей на воле обманывал. И как ты думаешь жить дальше? Хочешь быть человеком? Плати порядочным людям. И плати нормально! Мы посмотрели твою «делюгу» [уголовное дело], у тебя 200 миллионов ущерба. Так что не жмись!
«Воры уже не хотят тюремной романтики» В России объявили войну криминальным авторитетам. На что они готовы, чтобы остаться на свободе?
Кадр: фильм «Сибирское воспитание»
В конце января стало известно, что воры в законе нашли способ избежать наказания за статус лидера преступного сообщества, появившегося в Уголовном кодексе в 2019 году. Криминальные боссы теперь идут на хитрость и публично отрекаются от своих воровских титулов, чтобы избежать тюрьмы. Однако в преступном мире все знают, что эти отречения — лишь видимость, уловка, призванная обмануть следственные органы, а потому положение воров в законе после таких заявлений никак не меняется. Об этой и других тенденциях, которые появились за последнее время в воровском мире России и стран бывшего СССР, «Ленте.ру» рассказал известный криминалист, подполковник милиции в отставке Михаил Игнатов.
«Для вас я не вор»
«Лента.ру»: Публичное отречение от воровского титула, да еще перед представителями власти, еще недавно считалось абсолютно неприемлемым и позорным поступком. Как ворам в законе удалось изменить эту практику?
Михаил Игнатов: Все договоренности в воровском мире происходят на сходках. После того как в апреле 2019 года в УК РФ появилась статья 210.1, которая ввела наказание за занятие высшего положения в преступной иерархии, естественно, от воров в законе пошла ответная реакция.
В свое время в Грузии при президентстве Михаила Саакашвили уже был реализован похожий сценарий с антиворовским законом. Криминальные авторитеты поняли, что теперь и в России их будут хватать и сажать за принадлежность к воровской касте. Но российские воры в законе были готовы к этому.
Если раньше у авторитетов на камеру спрашивали про их статус, чаще всего можно было услышать, как они с гордостью признавались, что являются ворами в законе. Говорили «я — вор!» так, как будто они не воры, а академики. А сейчас времена изменились. Теперь они ведут себя скромней и отвечают так: «Для вас — я не вор, а те, кому надо, и так все знают».
Вот такой уклончивый ответ. Фактически через него авторитет отрекается от статуса. Я на тех сходках не присутствовал, но, видимо, среди воров была достигнута договоренность, что они свой титул отныне не афишируют. И теперь если у авторитета на камеру спрашивают, является ли он вором, тот может ответить «нет» — и это не будет считаться отречением в преступном мире.
Кстати, одним из первых эту новую форму защиты в 2019 году опробовал подмосковный вор в законе Олег Мухаметшин (Муха Люберецкий), который на камеру якобы публично отрекся от титула. Но в воровском мире никаких санкций к нему за это не применили. Фактически воры поняли, что такая форма защиты «прокатила», — и ее взяли на вооружение.
А в Грузии у воров тоже была такая договоренность?
Когда авторитетов там стали пачками задерживать и сажать, они тоже бравировали своим статусом. И если вор в законе хотел избежать уголовной ответственности, то он должен был публично отречься от титула. Причем запись с отречением оставалась в МВД и после того, как вор освобождался от ответственности. Если же он отказывался отрекаться, то получал пять лет.
К слову, такой же суровый подход к ворам в законе практикуют и в Белоруссии
Как только там появляется вор, он тут же садится в тюрьму — неважно, за что. В Белоруссии у воров под ногами горит земля, поэтому они в основном бегут оттуда. Лукашенко четко сказал: «Мне никаких воров в республике не нужно». А потому там никто с ними не церемонится.
В России тоже кто-то ведет учет воров в законе?
Конечно. Раньше этим занимались структуры по борьбе с организованной преступностью — а теперь эти функции переданы оперативным службам в составе уголовного розыска. Ведется учет и картотека, где время от времени появляются новые лица — и воры в законе, и положенцы, предыдущая ступень в иерархии. За всеми ними ведется наблюдение.
Существует какая-то процедура коронации, или воры просто собираются на сходку и голосуют?
Определенный порядок тут существует. Сама процедура коронации в воры в законе у меня ассоциируется с приемом в КПСС. Кандидату нужны три рекомендации уважаемых в преступном мире людей и пройденный «испытательный срок» — похожее условие было и при вступлении в партию. Там год человек ходил в кандидатах: его проверяли на предмет того, достоин ли он стать коммунистом.
То же самое и в воровском мире, только человека признают не кандидатом, а положенцем. В этом качестве он должен проявить себя, показать свою незапятнанную репутацию и преданность воровскому движению. И только потом, на сходке, положенца посвящают в воры в законе.
Но все эти правила коронации довольно условны. Авторитеты встретились, «побазарили», приняли решение и разошлись — никто протоколов не пишет. Ни в одном официальном документе вы не найдете информации о том, что конкретный человек является вором в законе.
Когда я работал в Региональном управлении по борьбе с организованной преступностью (РУБОП), у нас была оперативная информация, например, что планируется сходняк. Раньше воры любили устраивать их в каких-то пафосных местах Москвы, а мы их разгоняли.
Потом воры поняли, что в столице опасно, и стали проводить сходки за ее пределами
Некоторые вообще собирались в чистом поле, в лесу, куда постороннему и силовикам сложно добраться или подойти незамеченными. А другие проводили собрания за границей — как правило, в Турции или Испании. Воры собирались там в шикарных отелях под видом туристов, а местная полиция ни о чем даже не догадывалась.
«Воры в законе стараются защитить себя»
Как со временем меняются воровские понятия?
Воры в законе 30-х годов, 80-х годов и наших дней — это три большие разницы. Ворам прошлого и не снились блага воров сегодняшних. Раньше традиционно считалось, что у вора не должно быть ни дома, ни семьи.
По сути, вор — он же кто? Бродяга. Его удел — тюрьма: на свободе побыл немножко и опять за решетку, «наводить движуху», как сами воры говорят. Вор должен помогать арестантам, обеспечивать порядок за решеткой и не допускать там беспредела — а потому большую часть своей жизни он должен находиться в местах лишения свободы. Какой уж тут дом и семьи!
Фото: Станислав Красильников / ТАСС
Ни у кого из воров раньше не было не то что бизнеса — обычной работы. Не было никаких привязанностей. Вора отличала готовность в любой момент спокойно отправиться в тюрьму или в лагеря. А там, за решеткой, его обязанностью было прививать арестантам воровские законы и понятия.
По сути, вор в местах лишения свободы привлекал в преступный мир новых участников, пополнял его, делая из обычных хулиганов матерых уголовников
Но сейчас все изменилось. Жизнь не стоит на месте, и преступный мир тоже меняется с течением времени. Нынешние воры избегают тюрьмы, не хотят этой тюремной романтики. У них есть роскошные дома — такие, например, как у Захария Калашова (Шакро Молодой).
Сегодня у воров есть жены (пусть порой и неофициальные) и дети. Они ведут бизнес, зарабатывают деньги, а значит, им есть, что терять тут, на свободе. Поэтому сегодня воры в законе стараются защитить себя и для всего остального мира, СМИ и правоохранительных органов представляются обычными гражданами.
Зато тюремная романтика привлекает подростков. Чтобы помешать им стать частью преступного мира, в России запретили движение «Арестантское уголовное единство» (АУЕ, признано экстремистской организацией и запрещено в РФ).
«Честные опера переходили к ворам»
В России появилось такое явление, как «системные» воры в законе, которых силовики не трогают. Откуда у этих авторитетов иммунитет от уголовного преследования?
В то время, когда я работал в милиции, у нас не было неприкасаемых — зато было много воров в законе, арестованных за те или иные преступления. Но у оперативников есть такие люди, которые являются их глазами и ушами в криминальном мире. Возможно, именно к такой категории и относятся «системные» воры в законе.
Но сегодня мы наблюдаем, как задерживаются сотрудники правоохранительных органов, в том числе высокопоставленные, которые пытались строить нелегальный бизнес вместе с ворами в законе и брали от них взятки.
Вот это я никогда и никому из правоохранителей не советовал бы делать
У воров есть свои законы и понятия. И если один из них когда-то дал оперативнику взятку — неважно сколько, начиная от рубля и заканчивая миллионом долларов, то такой опер у вора «с руки съел». А значит, вор вправе управлять им, как угодно.
И если такой опер скажет вору, мол, кто ты такой, чтобы мной командовать? Вор ему ответит: «А ты забыл, с чьей руки жрешь? Ты теперь — ссученный мент, и ты у меня в кармане».
И в этой ситуации силовик ничего уже сделать не сможет: он фактически попал под полный контроль вора в законе
Поэтому опер не имеет права взять от вора даже копейку — лучше с голоду умирать, но не иметь с ними никаких товарно-денежных отношений. Вот яркий пример Дрыманова и Никандрова [бывшие руководители московского управления Следственного комитета России (СКР), осужденные за получение взяток от представителей Шакро Молодого, — прим. «Ленты.ру»].