чем была больна цветаева
Самоубийство Марины Цветаевой
Давайте вспомним, кем была для России Цветаева, по словам современников, «самый чрезвычайный поэт ХХ века»?
…Цветаева родилась в Москве 26 сентября 1892 года. В Борисоглебском переулке прошла ее молодость. Как поэт, прозаик и драматург она состоялась именно в Москве. А свела она счёты с жизнью, не дожив до своего 50-летнего юбилея одного года, в Елабуге (ныне Татарстан) 31 августа в тяжёлом 1941 году. Её могила в Елабуге затерялась. Памятником ей остались лишь книги и публикации тех людей, которые её знали, любили, изучали.
Она ушла из жизни неотпетой. Спустя полвека, в 1990 году, патриарх Алексий II дал благословение на её отпевание, тогда как это делать в отношении самоубийц в РПЦ категорически запрещено. Что же позволило сделать для Цветаевой патриаршее исключение?
За неделю до самоубийства Цветаева написала заявление с просьбой принять её на работу посудомойкой в открывающемся предприятии, но столовую открыли аж зимой 43-го, когда Цветаевой в живых уже не было. Ее любимчика-сына сперва переэвакуировали в Ташкент, потом призвали на фронт, где он, крупный и неспортивный, был убит в бою в конце войны.
Тогда многие сказали, что это была его расплата за жизнь матери. Так ли это?
…Семья эмигрантки Цветаевой воссоединилась в России в канун Великой Отечественной войны, в июне 1939-го. Муж, Сергей Эфрон с дочерью Алей вернулся на родину чуть раньше, в 1937 году. О нём говорили как о «запутавшемся на Западе разведчике». По официальной версии, С. Эфрон ради возвращения в СССР принял предложение сотрудничать с НКВД за границей. А затем оказался замешанным в заказном политическом убийстве, из-за чего бежал из Франции в Москву. Летом 1939-го вслед за ним и дочерью возвратилась и Цветаева с сыном Георгием, которого она до конца жизни называла Муром (производное от слова «мурлыка»).
Цветаева была страстная мать, однако и здесь гармонии не испытала: в гражданскую войну потеряла младшую дочь, потом она сделала идола из сына, обожала его буквально тиранически, а «идол» взял да и стал строптивым, амбициозным: просил не перекармливать его материнской любовью.
После возвращения на родину она готовит к изданию сборник стихов, много переводит, но её никто не печатает.
Объявленная в 1941-м война и перспектива окунуться в гитлеровское иго ужаснуло её ещё сильней, куда сильней, чем сталинское: в победу России она верила с трудом. 22 июня, в день объявления войны, Цветаева произнесла странную фразу: «Мне бы поменяться с Маяковским». И ещё сказала такое: «Человеку немного надо: клочок твёрдой земли, чтобы поставить ногу и удержаться на ней. Вот и всё».
Условия жизни Цветаевой за границей были необычайно трудны. Но на родине – ещё труднее.
Надо отметить, что ещё в 17-летнем возрасте Марина Цветаева пыталась покончить жизнь самоубийством. Поэтесса даже написала прощальное письмо своей сестре Анастасии, которое попало к ней только спустя 32 года. Вот что написала её сестра в воспоминаниях: «Марина писала о невозможности жить далее, прощалась и просила меня раздать её любимые книги и гравюры. Далее шёл список и перечисление лиц. Я помню строки, ко мне обращённые: «Никогда ничего не жалей, не считай и не бойся, а то и тебе придётся так мучиться потом, как мне». Затем следовала просьба в её память весенними вечерами петь наши любимые песни.
Ирма Кудрова
Третья версия
Ещё раз о последних днях Марины Цветаевой
Любое самоубийство — тайна, замешанная на непереносимой боли. И редки случаи — если, впрочем, они вообще существуют, — когда предсмертные записки или письма объясняют оставшимся подлинные причины, толкнувшие на непоправимый шаг. В лучшем случае известен конкретный внешний толчок, сыгравший роль спускового механизма. Но ключ тайны мы не найдём в одних только внешних событиях. Он всегда на дне сердца, остановленного усилием собственной воли. Внешнему принуждению можно и сопротивляться — и поддаться, на всякое событие можно отреагировать так — или иначе; запасы сопротивляющегося духа могут быть истощены, а могут ещё и собраться в решающем усилии. Душевное состояние и состояние духа самоубийцы в роковой момент — вот главное.
Но увидеть изнутри человека в этой предельной ситуации — задача почти невозможная. И уж тем более, когда это касается личности столь незаурядной, как личность Марины Цветаевой.
Всё это так. Оговорки необходимы.
А всё же наш долг перед памятью великого поэта собрать воедино все подробности и обстоятельства, дабы полнее представить картину трагедии, последний акт которой разыгрался 31 августа 1941 года в маленьком городке Елабуге. Ибо есть в этой картине совсем непрописанные места. Оттого и гуляет так много версий гибели поэта: каждая, по существу, есть попытка утолить беспокойство, которое возникает вокруг всякой тайны.
Что бы ни утверждали иные знатоки, пытающиеся поставить тут точку, всякий раз получается лишь запятая — или многоточие.
Загадка Елабуги остаётся; быть может, она останется навсегда. Так не будем и делать вид, что тут всё уже ясно. Хотя бы потому, что есть подозрение: если объявить «елабужский эпизод» в биографии Цветаевой полностью прояснённым, это может оказаться на руку тем, кто, возможно, знает о нём больше, чем мы с вами.
Вот почему я вижу смысл в том, чтобы пристальнее вглядеться в последние дни Цветаевой. И обозначить конкретнее неясности, сформулировать вопросы, на которые сегодня мы не можем найти ответов. Тогда со временем они могут найтись.
Расчистим же для них место.
Рассмотрим таблицы кода ПОЛНОГО ИМЕНИ. \Если на Вашем экране будет смещение цифр и букв, приведите в соответствие масштаб изображения\.
23 26 32 51 52 58 61 62 75 76 93 103 117 118 128 131 132 146 161 164 178 179
Ц В Е Т А Е В А М А Р И Н А И В А Н О В Н А
179 156 153 147 128 127 121 118 117 104 103 86 76 62 61 51 48 47 33 18 15 1
13 14 31 41 55 56 66 69 70 84 99 102 116 117 140 143 149 168 169 175 178 179
М А Р И Н А И В А Н О В Н А Ц В Е Т А Е В А
179 166 165 148 138 124 123 113 110 109 95 80 77 63 62 39 36 30 11 10 4 1
ЦВЕТАЕВА МАРИНА ИВАНОВНА = 179 = 123-ПОКУШЕНИЕ + 56-НА ЖИЗН(ь).
179 = 138-ПОКУШЕНИЕ НА + 41-ЖИЗН(ь).
179 = 47-САМО + 132-УХОД ИЗ ЖИЗНИ.
179 = 109-САМОУХОД + 70-ИЗ ЖИЗНИ.
179 = 128-САМОУХОД ИЗ + 51-ЖИЗНИ.
179 = 70-ЛИШИЛА + 109-СЕБЯ ЖИЗНИ.
179 = 128-ЛИШИЛА СЕБЯ + 51-ЖИЗНИ.
179 = 58-СЕБЯ + 121-ЛИШИЛА ЖИЗНИ.
179 = 86-РАЗДВОЕНИЕ + 93-ЛИЧНОС(ти).
Раздвоение личности: что за болезнь, какие симптомы.
topor.info›news/razdvoenie-lichnosti
Раздвоение личности — одно из редчайших заболеваний, которое не следует путать с шизофренией. У раздвоения личности простые причины и очевидные.
146 = РАЗДВОЕНИЕ ЛИЧН(ости)
______________________________
47 = (лич)НОС(ти)
161 = РАЗДВОЕНИЕ ЛИЧНО(сти)
______________________________
33 = (личн)ОС(ти)
179 = ПОМРАЧЕНИЕ СОЗНА(ния).
179 = 75-СДАВЛЕНИЕ + 104-ГОРЛА УДАВКО(й).
179 = 124-СДАВЛЕНИЕ ГОРЛА + 55-УДАВКО(й).
179 = 124-СДАВЛИВАНИЕ ШЕИ + 55-УДАВКО(й).
179 = 148-СДАВЛИВАНИЕ УДАВКОЙ + 31-ШЕ(и).
41 = ШЕИ
_______________________________
148 = СДАВЛИВАНИЕ УДАВКОЙ
179 = 58-СЕБЯ + 121-УДАВИЛА ПЕТЛЕЙ.
179 = 110-СЕБЯ УДАВИЛА + 69-ПЕТЛЕЙ.
179 = 52-УДАВИЛА + 127-СЕБЯ ПЕТЛЕЙ.
179 = 47-СЖАТА + 132-ПЕТЛЕЙ ШЕЯ.
179 = 116-СЖАТА ПЕТЛЕЙ + 63-ШЕЯ.
Код ДНЯ ГИБЕЛИ = 123-ТРИДЦАТЬ + 63-ПЕРВОЕ + 66-АВГУСТА = 252.
19 36 46 51 74 75 94 123 139 145 162 165 180 186 187 190 194 214 232 251 252
Т Р И Д Ц А Т Ь П Е Р В О Е А В Г У С Т А
252 233 216 206 201 178 177 158 129 113 107 90 87 72 66 65 62 58 38 20 1
252 = 65-ВЕШАНИЕ + 187-ОТ ДУШЕВНОГО РАЗЛАДА.
252 = 206-ВЕШАНИЕ ОТ ДУШЕВНОГО + 46-РАЗЛАДА.
190 = 187-ОТ ДУШЕВНОГО РАЗЛАДА + 3-В(ешание)
__________________________________________________
65 = ВЕШАНИЕ
252 = 144-САМОУБИЙСТВО + 108-(с)АМОУБИЙСТ(во).
«Глубинная» дешифровка предлагает следующий вариант, в котором совпадают все столбцы:
(сби)Т РИ(тм) (сер)ДЦА+(смер)ТЬ+П(р)ЕРВ(ан)О (дыхани)Е+(с)А(моубийст)В(о)+ГУ(бит) С(ебя)+(ос)Т(а(новка) (сердц)А
Полный код ДАТЫ ГИБЕЛИ = 252-ТРИДЦАТЬ ПЕРВОЕ АВГУСТА + 60-(19 + 41)-(код ГОДА ГИБЕЛИ)-ПОГИБЛА \ = 312.
312 = СУИЦИДАЛЬНЫЙ УХОД ИЗ ЖИЗНИ.
Код числа полных ЛЕТ ЖИЗНИ = 76-СОРОК + 84-ВОСЕМЬ = 160.
18 33 50 65 76 79 94 112 118 131 160
С О Р О К В О С Е М Ь
160 142 127 110 95 84 81 66 48 42 29
«Глубинная» дешифровка предлагает следующий вариант, в котором совпадают все столбцы:
Смотрим столбец в верхней таблице кода ПОЛНОГО ИМЕНИ:
131 = СОРОК ВОСЕМ\ ь \ = СЕБЯ ЛИШАЕТ
__________________________________________
51 = ЖИЗНИ
Посмотрим, что нам скажет «ПАМЯТЬ ИНФОРМАЦИОННОГО ПОЛЯ»:
111-ПАМЯТЬ + 201-ИНФОРМАЦИОННОГО + 75-ПОЛЯ = 386.
386 = 179-(код ПОЛНОГО ИМЕНИ) + 207-СОВЕРШЕНИЕ СУИЦИДА.
386 = 252-ТРИДЦАТЬ ПЕРВОЕ АВГУСТА + 134-ВЗДЁРГИВАЕТСЯ.
386 = 160-СОРОК ВОСЕМЬ + 226-КОНЕЦ САМОУБИЙСТВОМ.
Тайна гибели Марины Цветаевой
Так кем же была «самый чрезвычайный поэт ХХ века» для россиян?
«Что вам прочитала Цветаева, придя со своих похорон?»
…Цветаева родилась в Москве 26 сентября 1892 года. В Борисоглебском переулке прошла ее молодость. Как поэт, прозаик и драматург она состоялась именно в Москве. А свела она счеты с собой в Елабуге (ныне Татарстан) 31 августа в тяжелом 1941 году. Её могила в Елабуге затерялась. Памятником ей остались лишь книги тех людей, которые ее знали, любили, изучали.
Марину Цветаеву отпели спустя почти полвека
получила прекрасное образование в пансионах Лозанны и Фрейбурга. Юная Марина свободно владела французским и немецким языками, прошла курс французской литературы в Сорбонне. Оттого-то и стихи девочка начала писать в 6 лет одновременно по-русски, по-немецки и по-французски.
Она оставила три посмертные записки:
За неделю до самоубийства Цветаева написала заявление с просьбой принять её на работу посудомойкой в открывающемся предприятии, но столовую открыли аж зимой 43-го, когда Цветаевой в живых не было. Сына ее сперва переэвакуировали в Ташкент, потом призвали на фронт, где он, крупный и неспортивный, был убит в бою в конце войны.
Сталинские лагеря для близких Марины Цветаевой
…Семья эмигрантки Цветаевой воссоединилась в России в канун Великой Отечественной войны, в июне 1939-го. Муж, Сергей Эфрон с дочерью Алей вернулся на родину чуть раньше, в 1937 году. О нем говорили как о «запутавшемся на Западе разведчике». По официальной версии С. Эфрон ради возвращения в СССР принял предложение сотрудничать с НКВД за границей. А затем оказался замешанным в заказном политическом убийстве, из-за чего бежал из Франции в Москву. Летом 1939-го вслед за ним и дочерью возвратилась и Цветаева с сыном Георгием.
Вскоре в семье репатриантки Цветаевой начался сущий ад: дочку Алю забрали в НКВД как шпионку, потом – Сергея, горячо любимого мужа, да еще с издёвочкой:
Дочь и муж были арестованы: Эфрона расстреляли в 1941-м, дочь после 15 лет репрессий была реабилитирована. Сама Цветаева не могла ни трудоустроиться, ни найти жильё, ее произведения никто не печатал. По словам близких людей, они с сыном буквально голодали.
И… пошло-поехало: тюремные очереди и хлопоты, истерики, страх за себя и детей, как за последнего кормильца, мучила неизвестность впереди, она чувствовала себя, словно в жуткой мясорубке…
Она была страстная мать, однако и здесь гармонии не испытала: в гражданскую войну потеряла младшую дочь, потом сделала идола из сына, обожала его буквально тиранически, а «идол» взял да и стал строптивым, амбициозным, просил не перекармливать материнской любовью.
Все два года в России они ссорились с сыном, громко крича на французском. Кстати, Эфрон с отеческим сарказмом называл мальчика «Марином» – именно потому, что и норовом, и «нервенностью», то бишь, чувственностью, он был схож с матерью. Цветаева хотела вырастить из сына гения, а не сумела простейшего, она просто не научила его жить среди людей на равных. Уйдя из жизни, мать оставила его изгоем в чужом мире.
Почему Москва встретила Цветаеву настороженно? И ведь не просто «парижанкой», не просто «из бывших»! А именно – клеймёной. Есть версия, что возвращения поэтессы испугались именно собратья «по поэтическому цеху».. Ее далеко отодвинул даже Пастернак, с которым у нее был бурный эпистолярный роман. И не только «политически», но и по-мужски. Причем на очень большую дистанцию: он испугался возможного «пожара», именно он когда-то в запале и произнес: мол, у Марины и керогаз пылает «Зигфридовым пламенем». А так нельзя!
После возвращения на родину Цветаева готовит к изданию сборник стихов, много переводит, но ее никто не печатает.
Объявленная в 1941-м война и перспектива окунуться в гитлеровское иго ужаснуло ее еще сильней, куда сильней, чем сталинское! А в победу России она верила с трудом. 22 июня, в день объявления войны, Цветаева произнесла странную фразу:
И еще сказала такое:
«Человеку немного надо: клочок твердой земли, чтобы поставить ногу и удержаться на ней. Вот и все».
Судить о причинах её самоубийства – по всей видимости, бессмыслица. Об этом знала лишь она сама, навеки замолчавшая.
Цветаева выросла в демократически настроенной семье. И если революция 1917 года стала направляющей силой для таких, как Маяковский, Блок, Есенин и других, то перед М. Цветаевой 1917-ый предстал иначе.
Отношение ее к революции было неоднозначно; стараясь найти нечто героическое в белой армии, где служил муж, она в то же время понимала безысходность контрреволюционного движения. В то время круг знакомств Цветаевой был очень богат. Это –
Есть сведения, что еще в 17-летнем возрасте Марина пыталась покончить жизнь самоубийством. Она даже написала прощальное письмо сестре Анастасии, которое попало к ней спустя 32 года. Вот что написала ее сестра в своих воспоминаниях:
«Марина писала о невозможности жить далее, прощалась и просила меня раздать ее любимые книги и гравюры – далее шел список и перечисление лиц. Я помню строки, лично ко мне обращенные: «Никогда ничего не жалей, не считай и не бойся, а то и тебе придется так мучиться потом, как мне».
Затем следовала просьба в ее память весенними вечерами петь наши любимые песни.
В память особенно врезались эти строки:
Далее, чтобы не упрекнули в плагиате, привожу близко к тексту разрозненные отрывки из книги сестры Цветаевой, Анастасии.
А вот как рассказывали другие:
«…в Елабуге пришла Цветаева, умоляя не допустить, чтобы ее разлучили с сыном, детей этого возраста отправляли в эвакуацию от родителей отдельно. Сына не отняли. Что рядом с этим все трудности жизни? Но он бунтовал. Он не хотел жить в Елабуге. Она против его воли вывезла его из Москвы. У него там был свой круг, друзья и подруги. Он грубил. Марина переносила его грубости замершим материнским сердцем. Как страшно было его представить себе без ее забот в дни войны!
В 1940 г. она запишет:
На упреки сына, что она не умеет ничего добиться, устроиться, она в горькой надменности, на миг вспыхнувшей гордости, бросила сыну:
«Так что же, по-твоему, мне ничего другого не остается, кроме самоубийства?»
«Да, по-моему, ничего другого вам не остается!»
Это была не просто дерзость мальчишки! Потрясенный ее уходом, он не повторит ее шага. Пусть живет он, юная ветвь!
Добавьте «Правду.Ру» в свои источники в Яндекс.Новости или News.Google, либо Яндекс.Дзен
Быстрые новости в Telegram-канале Правды.Ру. Не забудьте подписаться, чтоб быть в курсе событий.
«В доме атмосфера смерти и глупости»: как погибала Марина Цветаева (4 фото)
СЕМЬЯ И «ДЕЛО»
Георгий искренне переживает об участи отца и сестры. Также его заботит будущее единственного друга Мити — сына Львовых. Марина противится их общению, так как подозревает Львовых в оговоре своих родных. Георгий же еще обдумывает, кто кого оговорил и как так получилось, что семья оказалась разрушенной. Интересная бытописательская деталь: Цветаева судится с НКВД из-за невозможности вывести свои вещи из Болшево. НКВД уступает, предпочитая не доводить дела до суда.
11 марта 1940 г.
Я верю, что будут для нас и хорошие времена. Я верю, абсолютно уверен в том, что отец и сестра будут оправданы и освобождены. И это будет началом, как мне думается, нового течения нашей и моей жизни вверх, к чему-нибудь хоть немного похожему на счастие.
1 апреля 1940 г.
Чему я научился во время моего пребывания в СССР? — Я научился жить каждым днем и не думать о будущем, раз это будущее все равно от меня абсолютно не зависит.
8 июля 1940 г.
Все-таки я надеюсь от всего сердца на праведность НКВД; они не осудят такого человека, как отец! Я никак не могу думать, что отца куда-нибудь вышлют или что-нибудь в этом роде. Я уверен, что его оправдают, выпустят, прекратят дело, а Львовых осудят. И выпустят Алю. Главное, у меня такое чувство, что дело приближается к концу. Алю жалко, но отца больше жалко. Как он самоотверженно работал во Франции! Сколько он там замечательного дела сделал. И из-за этого-то я и не могу ни минуты подумать, что его осудят и вышлют. Нет, в это не верю. Его оправдают и освободят. Я в этом убежден. Слишком он много пользы сделал для СССР во Франции.
16 июля 1940 г.
Барскому удалось всучить иск судье (о вещах). Суд насчет вещей назначен на 25ое. Барский — наш адвокат. Очевидно, что вещи мы получим. Тем более что у нас есть ключи — это очень убедительно. Привлекается НКВД и мостаможня (как ответчики).
21 июля 1940 г. Вчера утром позвонил сотрудник НКВД, сообщив нам, что арест с наших вещей снят и чтобы через час мы были на таможне. Мы пришли на таможню и подписали все документы. Вопрос о выдаче нам вещей решен. Не дожидаясь суда, НКВД сняло арест.
24 июля 1940 г.
Отец и Аля всегда спорили и горячились и все что хочешь с Львовыми, которые вели эти разговоры. Но спрашивается: почему отец, который, в сущности, сотрудник этого ведомства, и Аля, которая более или менее с этим ведомством связана, почему же они не донесли об этих разговорах кому следует? — А это очень плохо: люди связаны с НКВД и не доносят туда об антисоветских разговорах! Это — недоносительство. А от недоносительства до укрывательства — один шаг (даже если эти две семьи враждуют, что ясно). Значит: недоносительство, потом — приехали из Франции, а сейчас с Францией неважные отношения, потом отец отказывался от работы, которая ему неоднократно предлагалась, потому что был болен. А может, болезнь — симуляция? Потом — бывший белогвардеец. Это все вместе составляет очень неблагоприятные совокупности.
Львовым вменяют антисоветские разговоры и, возможно, клевету на Эфронов, а Эфронам могут вменить недоносительство по отношению к Львовым.
30 ноября 1940 г.
Вчера зашел сотрудник из НКВД — взял теплые вещи для Али. Очевидно, у нее ее старые вещи износились и нужны новые.
30 декабря 1940 г.
Митька как будто думает, что его тоже в конце концов арестуют. Я ему говорю, что если он будет «французить» и строить иностранца, то все возможно. В конце концов мы живем в СССР и нечего кичиться парижским говором.
16 июля 1941 г.
С некоторого времени ощущение, меня доминирующее, стало распад. Распад моральных ценностей, тесно связанный с распадом ценностей материального порядка. Процесс распада всех без исключения моральных ценностей начался у меня по-настоящему еще в детстве, когда я увидел семью в разладе, в ругани, без объединения. Семьи не было, был ничем не связанный коллектив. Распад семьи начался с разногласий между матерью и сестрой, — сестра переехала жить одна, а потом распад семьи усилился отъездом сестры в СССР. Распад семьи был не только в антагонизме — очень остром — матери и сестры, но и в антагонизме матери и отца. Распад был еще в том, что отец и мать оказывали на меня совершенно различные влияния, и вместо того, чтобы им подчиняться, я шел своей дорогой, пробиваясь сквозьпедагогические разноголосицы и идеологический сумбур.
По правде сказать, отъезд в СССР имел для меня очень большой характер, большое значение. Я сильно надеялся наконец отыскать в СССР среду устойчивую, незыбкие идеалы, крепких друзей, жизнь интенсивную и насыщенную содержанием. Я знал, что отец — в чести и т.д. И я поехал. Попал на дачу, где сейчас же начались раздоры между Львовыми и нами, дрязги из-за площади, шляния и встречи отца с таинственными людьми из НКВД, телефонные звонки отца из Болшева. Потом — аресты отца и Али, завершающие распад семьи окончательно. Все, к чему ты привык — скорее, начинаешь привыкать, — летит к чорту. Это и есть разложение и меня беспрестанно преследует. Саморождается космополитизм, деклассированность и эклектичность во взглядах.
РАЗВЛЕЧЕНИЯ И ЖЕНЩИНЫ
Половой вопрос является больным для Мура. Ему не просто хочется женщину, а очень хочется. И еще он сознает, что не сведущ в этой деликатной области. Виновата мать, которая не просвещает.
Помимо женщин юноше желается и других радостей. Вместе с другом Митей он активно посещает театры, кафе, ходит в библиотеку читать свежие развлекательные английские и французские журналы, стоит в ночной очереди за свежеизданным томиком Ахматовой (сборник «Из шести книг», вышедший в Ленинграде в 1940 г. – ред.). Любит слушать забугорный джаз по радио. Проблема — отсутствие денег. Приходится ждать, пока Марина выделит «его долю» из редких гонораров или тайком продавать книги — очень часто затем, чтобы купить другие.
1 апреля 1940 г.
Меня очень интересует, когда у меня будет первая лежанка с женщиной.
16 июня 1940 г.
У нас совсем мало денег осталось: и это очень досадно, потому что я не могу никуда пойти: ни в кино, ни в театр, ни в Парк культуры и отдыха. Сейчас начался московский летний сезон. а для этого нужны деньги! Но в общем надеюсь, что деньги скоро будут — мать должна получить за перевод.
23 июня 1940 г.
Потом я пошел опять в читальный зал и читал там последние номера «Mickey Mouse Weekly» и «Journal de Mickey». Подумать только, что до 20го мая во Франции выходили детские журналы! В английском «М.М. Weekly» видел замечательные иллюстрации (из «dessin animé») Пиноккио, Уолта Диснея.
8 июля 1940 г.
За книгой стихов Ахматовой стояли в очереди с 4 час. утра. Кочетков говорил, что среди вузовцев многие ждут появления сборника стихов матери. («Раз Ахматова выпустила книгу, то почему и Цветаевой» и т.п.) Он говорит, что множество людей знает и любит стихи матери и что все ждут появления ее сборника.
10 июля 1940 г.
Читаю преинтересную и препоучительную книгу Олдингтона «Смерть героя». Там исключительно здравые рассуждения о половых сношениях, о браке, которые я целиком поддерживаю. Эти рассуждения вполне совпадают с моими воззрениями: иметь наслаждения с женщиной, но не иметь детей. Есть, конечно, презерватив, но с презервативом вряд ли интересно «faire l’amour». И есть ли у нас в Союзе вполне надежные средства? Вот хорошо, если бы были! Можно тогда дать эти средства своей любимой и предаться с ней всем утехам любви, свободно и полноценно; можно учиться любви в полной безопасности.
21 июня 1941 г.
Жру литовский шоколад и слушаю Лондонский джаз — ночью очень хорошо слышно.
Марина Цветаева: версии гибели
Жили-были муж, жена и трое детей – эта фраза может стать началом семейного идилистического рассказа. Только вот… Таких рассказов в первой половине двадцатого века в России почти не было. По большей части — трагедии. И они очень похожи друг на друга. Неважно, происходили ли они в семье крестьянина или большого поэта.
Сергей Эфрон и Марина Цветаева. 1911 год
У Марины Цветаевой и Сергея Эфрона было как раз трое детей. Вторая дочка, Ирина, совсем крохой умерла в голодной и холодной Москве во время Гражданской войны. Сергея Эфрона расстреляли «органы» в октябре 1941 года. Старшая дочь, Ариадна, арестованная вместе с отцом, после лагеря и ссылки была реабилитирована и смогла вернуться в Москву лишь в 1955 году – больной женщиной.
Младший сын Георгий Эфрон погиб в 1944 году – получил смертельное ранение во время боя.
Сама Марина Цветаева ушла из жизни 31 августа 1941 года.
О черная гора,
Затмившая — весь свет!
Пора — пора — пора
Творцу вернуть билет.
Эти строчки написаны весной 1939 года.
Но это было творчество, в том числе — реакция поэта на то, что началось в Европе с приходом фашизма. Цветаева жила – ей надо было помогать близким, которым без нее – никак. Она писала.
До гибели в маленьком городке Елабуга оставалось еще два года…
До этого будет возвращение на Родину в июне 1939. Вернее, в СССР, в незнакомую страну с новыми непонятными реалиями. Той России, в которой она родилась, в которой ее отец, Иван Владимирович Цветаев организовывал свой музей – не было. Вот строки 1932 года:
С фонарем обшарьте
Весь подлунный свет!
Той страны — на карте
Нет, в пространстве — нет.
(…)
Той, где на монетах —
Молодость моя —
Той России — нету.
— Как и той меня.
Возвращаться Цветаева не хотела. Она следовала – за мужем и дочерью. Не хотела, видимо, предчувствуя, что будет в дальнейшем. Предчувствия поэтов и писателей часто сбываются, только вот никто не прислушивается… А в дальнейшем был арест мужа – Сергея Эфрона, арест дочери Ариадны – молодой, солнечной, только влетающей в жизнь.
Потом – скитание по квартирам вместе с сыном-подростком, поиск литературного заработка (хоть какого!). Начало Великой Отечественной войны, когда Цветаевой казалось, что все кончено. Она буквально потеряла голову от страха.
8 августа Марина Ивановна вместе с сыном поехала в эвакуацию – в Елабугу. К месту своей гибели.
Существует несколько версий причины, по которой Марина Цветаева ушла из жизни.
Первую высказала сестра Марина Ивановны – Анастасия Ивановна Цветаева. Виновным в смерти сестры она считает ее сына – шестнадцатилетнего Георгия Эфрона, которого домашние называли Мур.
Цветаева так ждала мальчика, и наконец родился сын. Его она воспитывала иначе, чем старшую, Алю. Баловала, была менее требовательна. «Марина исступленно любила Мура», — так говорили видевшие ее в 1939 – 1941 годах.
Понятно, что после ареста дочери и мужа, Цветаева еще больше стала опекать сына и переживать за него. А сыну, избалованному шестнадцатилетнему мальчику, это не нравилось. Шестнадцать лет – трудный возраст. Марина Ивановна и Мур часто ссорились (хотя ссоры между родителями и детьми-подростками – дело самое обычное, думаю, с этим согласятся многие родители).
Марина Цветаева с сыном. 1930-ые годы
Можно понять, что после жизни за границей и в Москве Елабуга с маленькими деревянными домиками не очень приглянулась подростку. И он не скрывал этого.
По мнению Анастасии Ивановны, последней каплей стала брошенная Муром в порыве раздражения фраза: «Кого-то из нас вынесут отсюда вперед ногами». Цветаева решает встать между сыном и смертью, решает уйти, дав ему дорогу.
Обвинительная оценка подростка, увы, встречается и после Анастасии Ивановны. Например, Виктор Соснора: «Сын, парижский молокосос, считал себя выше Цветаевой как поэт, ненавидел мать за то, что их выслали в Елабугу, и дразнил ее». Странно слышать такие слова от взрослого, очень взрослого человека…
НКВД и «белоэмигрантка»
Другая версия заключается в том, что Марине Цветаевой предложили сотрудничать с НКВД. Ее впервые высказал Кирилл Хенкин, а в дальнейшем развила ее Ирма Кудрова сначала в газетной статье, а затем, уже более дополнено в книге «Гибель Марины Цветаевой».
Возможно, сразу по приезде в Елабугу ее вызвал к себе местный уполномоченный «органов». Чекист, видимо, рассудил так: «Эвакуированная, жила в Париже, значит, в Елабуге ей не очень понравится. Значит, вокруг организуется круг недовольных. Можно будет выявлять «врагов» и состряпать «дело». А возможно, пришло в Елабугу «дело» семьи Эфрон с указанием на то, что она была связана с «органами».
Елабуга, 1940-ые годы
В дневнике Мура написано, что 20 августа Цветаева была в Елабужском горсовете – искала работу. Работы там для нее не оказалось, кроме переводчицы с немецкого в НКВД… Интересный момент. Не могло же НКВД доверить набор кадров для себя другому учреждению? Может быть, в этот день Цветаева была не в горисполкоме, а в НКВД? Просто не стала во все посвящать сына…
Для чего Цветаева нужна была «органам»? Что могла полезного сообщить? Но разве все дела «организации» велись строго с разумной точки зрения? Притом биография у Цветаевой очень уж подходящая: сама – «белоэмигрантка», близкие – «враги народа». Женщина в чужом городе с единственным близким человеком – сыном. Благодатная почва для шантажа.
Некий Сизов, который обнаружился спустя годы после смерти Цветаевой, рассказал интересный факт. В 1941 году в Елабужском пединституте он преподавал физкультуру. Однажды на улице он встретил Марину Ивановну и та попросила его помочь ей подыскать комнату, пояснив, что с хозяйкой нынешней комнаты они «не в ладу». «Хозяйка» — Бродельщикова – высказалась в том же духе: «Пайка у них нет, да еще приходят эти с Набережной (НКВД), бумаги смотрят, когда ее нет, да меня расспрашивают, кто к ней ходит, да о чем говорит».
Затем Цветаева ездила в Чистополь, думая остаться там. В конце концов, вопрос о прописке решился положительно. Но радости от этого у Марины Ивановны почему-то не было. Говорила, что не сможет найти комнату. «А если и найду, мне не дадут работы, мне не на что будет жить», — замечала она. Она могла бы сказать «я не найду работы», а сказала: «Мне не дадут». Кто – не даст? Это тоже наталкивает тех, кто придерживается этой версии, на мысль, что без НКВД здесь не обошлось.
Видимо, в Елабуге Цветаева своими опасениями (если они были) не делилась ни с кем. А за время поездки в Чистополь могла понять, что от всевидящих чекистов не скроешься. Принять предложение, доносить – она не могла. Что бывает в случаях отказа – ей ли было не знать. Тупик.
В качестве бреда
Еще одну версию даже версией назвать нельзя. Поскольку воспринимается бредом. Но раз существует – не обойдешь. Всегда находились люди, готовые, чтоб хоть как-то оторвать славу у великих, коснуться «жареного». Пусть и не существующего. Главное – броско изложить.
Так вот, по этой версии, причина гибели Цветаевой вовсе не психологические проблемы, не бытовая неустроенность поэта, а – ее отношение к сыну — как Федры – к Ипполиту.
Один из тех, кто ее излагает с давних пор и придерживается – Борис Парамонов – писатель, публицист, автор радио «Свобода».
Он «анализирует» стихи поэта под каким-то своим взглядом, с высоты своего мировидения и отыскивает в них то, что другим читателям и исследователям не обнаружить при всем их желании.
Героизм души — жить
Еще одной версии придерживается Мария Белкина – автор одной из ранних книг о последних годах жизни поэта.
Цветаева шла к гибели всю жизнь. Неважно, что это случилось 31 августа 1941 года. Могло быть и гораздо раньше. Недаром же она писала после смерти Маяковского: «Самоубийство – не там, где его видят, и длится оно не спуск курка». Всего-навсего 31-го никого не было дома, а обычно изба полна народу. Вдруг случай – осталась одна, вот и воспользовалась им.
Марина Цветаева: версии гибели
Жизнь, по мнению Белкиной, давила на Цветаеву постоянно, хоть и с разной силой. Осенью 1940 года она записывала: «Никто не видит – не понимает, что я год уже (приблизительно) ищу глазами крюк. Я год примеряю смерть».
А вот еще раньше, еще в Париже: «Я хотела бы умереть, но приходится жить для Мура».
Постоянная неустроенность жизни, неуют медленно, но верно делали свое дело: «Жизнь, что я видела от нее кроме помоев и помоек…»
Ей не было места в эмиграции, не было места на Родине. В современности вообще.
Когда началась война, Цветаева говорила, что очень бы хотела поменяться местами с Маяковским. А плывя на пароходе в Елабугу, стоя на борту парохода, она говорила: «Вот так – один шаг, и все кончено». То есть она постоянно ощущала себя на грани.
К тому же ей надо было жить ради чего-то. Самое главное – стихи. Но, вернувшись в СССР, она их практически не писала. Не менее важно – семья, за которую всегда чувствовала ответственность, в которой всегда была главной «добытчицей». Но семьи нет: она ничего не может сделать для дочери и мужа. Еще в 1940 году она была нужна, а сейчас даже на кусок хлеба для Мура заработать не может.
Как-то Цветаева сказала: «Героизм души – жить, героизм тела – умереть». Героизм души был исчерпан. Да и что ее ждало в будущем? Ее, «белоэмигрантку», не признающую никакой политики? К тому же она бы узнала о смерти мужа…
Творчество и жизнь
То, что случается здесь, в нашем измерении, работает уже по-другому. Да, все, о чем говорилось выше в статье (кроме выводов-версий), вся тяготы и боли – это копилось, накапливалось, наваливалось, стремясь раздавить. Особенно события последних двух лет. Но вряд ли это могло привести к спокойному, что называется в здравом уме и твердой памяти решению – покончить собой. Тяготы истощили нервную систему Цветаевой (тем более у поэтов – особый душевный строй).
Вряд ли она была психически здорова в момент своей гибели. И сама понимала это, что видно в предсмертной записке, обращенной к сыну (выделено мной– Оксана Головко): «Мурлыга! Прости меня, но дальше было бы хуже. Я тяжело больна, это уже не я. Люблю тебя безумно. Пойми, что я больше не могла жить. Передай папе и Але — если увидишь — что любила их до последней минуты и объясни, что попала в тупик».
Стихи Марины Цветаевой
Реквием
Уж сколько их упало в эту бездну,
Разверзтую вдали!
Настанет день, когда и я исчезну
С поверхности земли.
Застынет все, что пело и боролось,
Сияло и рвалось.
И зелень глаз моих, и нежный голос,
И золото волос.
И будет жизнь с ее насущным хлебом,
С забывчивостью дня.
И будет все – как будто бы под небом
И не было меня!
Изменчивой, как дети, в каждой мине,
И так недолго злой,
Любившей час, когда дрова в камине
Становятся золой.
Виолончель, и кавалькады в чаще,
И колокол в селе…
– Меня, такой живой и настоящей
На ласковой земле!
К вам всем – что мне, ни в чем не знавшей меры,
Чужие и свои?!-
Я обращаюсь с требованьем веры
И с просьбой о любви.
И день и ночь, и письменно и устно:
За правду да и нет,
За то, что мне так часто – слишком грустно
И только двадцать лет,
За то, что мне прямая неизбежность –
Прощение обид,
За всю мою безудержную нежность
И слишком гордый вид,
За быстроту стремительных событий,
За правду, за игру…
– Послушайте!- Еще меня любите
За то, что я умру.
Вечерний дым над городом возник,
Куда-то вдаль покорно шли вагоны,
Вдруг промелькнул, прозрачней анемоны,
В одном из окон полудетский лик.
На веках тень. Подобием короны
Лежали кудри… Я сдержала крик:
Мне стало ясно в этот краткий миг,
Что пробуждают мертвых наши стоны.
С той девушкой у темного окна
— Виденьем рая в сутолке вокзальной —
Не раз встречалась я в долинах сна.
Но почему была она печальной?
Чего искал прозрачный силуэт?
Быть может ей — и в небе счастья нет?
Вы, идущие мимо меня
К не моим и сомнительным чарам, —
Если б знали вы, сколько огня,
Сколько жизни, растраченной даром,
О, летящие в ночь поезда,
Уносящие сон на вокзале…
Впрочем, знаю я, что и тогда
Не узнали бы вы — если б знали —
Почему мои речи резки
В вечном дыме моей папиросы,—
Сколько темной и грозной тоски
В голове моей светловолосой.
Мне нравится, что вы больны не мной,
Мне нравится, что я больна не вами,
Что никогда тяжелый шар земной
Не уплывет под нашими ногами.
Мне нравится, что можно быть смешной –
Распущенной – и не играть словами,
И не краснеть удушливой волной,
Слегка соприкоснувшись рукавами.
Мне нравится еще, что вы при мне
Спокойно обнимаете другую,
Не прочите мне в адовом огне
Гореть за то, что я не вас целую.
Что имя нежное мое, мой нежный, не
Упоминаете ни днем, ни ночью – всуе…
Что никогда в церковной тишине
Не пропоют над нами: аллилуйя!
Спасибо вам и сердцем и рукой
За то, что вы меня – не зная сами! –
Так любите: за мой ночной покой,
За редкость встреч закатными часами,
За наши не-гулянья под луной,
За солнце, не у нас над головами,-
За то, что вы больны – увы! – не мной,
За то, что я больна – увы! – не вами!
Под лаской плюшевого пледа
Вчерашний вызываю сон.
Что это было? — Чья победа? —
Кто побежден?
Все передумываю снова,
Всем перемучиваюсь вновь.
В том, для чего не знаю слова,
Была ль любовь?
Кто был охотник? — Кто — добыча?
Все дьявольски-наоборот!
Что понял, длительно мурлыча,
Сибирский кот?
В том поединке своеволий
Кто, в чьей руке был только мяч?
Чье сердце — Ваше ли, мое ли
Летело вскачь?
И все-таки — что ж это было?
Чего так хочется и жаль?
Так и не знаю: победила ль?
Побеждена ль?
Читать другие материалы о Марине Цветаевой на Правмире:
Видео. Чулпан Хаматова читает стихи Марины Цветаевой:
О Марине Цветаевой: