чего больше всего боятся россияне
Социологи назвали главные страхи россиян
Страх произвола и войны
Больше всего россияне боятся болезни близких, войны и произвола властей. Об этом свидетельствуют результаты проведенного этой осенью Левада-центром опроса (есть у РБК).
В топ рейтинга попали также опасения по поводу собственного здоровья, бедности, возврата к репрессиям и ужесточения политического режима, а также страхи нападения преступников, СПИДа и смерти. Список сильнейших страхов не слишком сильно менялся с 1994 года, когда был проведен первый опрос. Однако в предыдущем, июльском исследовании страх произвола властей оказался на три строчки ниже, чем в нынешнем.
Опрос был проведен с 26 сентября по 2 октября среди 1601 человека в возрасте 18 лет и старше в 137 населенных пунктах в 50 регионах. Вопросы были закрытыми, уровень страха оценивался по пятибалльной шкале.
Рост боязни произвола властей — во многом реакция на пенсионную реформу и общее увеличение претензий к власти на фоне падения реальных доходов населения, считает заместитель директора Левада-центра Денис Волков.
По мнению политолога Константина Калачева, рост за последние месяцы объясняется жесткими действиями правоохранительных сил в период московских протестов, а также делом журналиста Ивана Голунова. «Это ситуативное реагирование, а все остальное архетипично, — рассуждает он. — Хотя и страх стать жертвой произвола властей тоже архетипичен, но тут у него появился мощный триггер».
Неожиданно большое количество россиян, судя по опросу, боятся войны, отметил в разговоре с РБК руководитель лаборатории социальных исследований Института региональных проблем Петр Кирьян. Количество опрошенных, которые заявили об этом страхе, с 2017 по 2018 год увеличилось в два раза, с 21 до 42%. По мнению эксперта, такой скачок связан с официальной новостной картиной. «Вернулась четкая риторика «свои — чужие», — поясняет Кирьян. — Вспомним прошлогоднее выступление президента перед Федеральным собранием, когда он демонстрировал слайды с новейшим вооружением, и это было считано довольно однозначно». Россияне, которые следят за новостями, воспринимают такие сигналы как потенциальную готовность к войне, это и вызывает страх, уточнил Кирьян.
Список, по версии Левада-центра, схож с результатами мартовского опроса фонда «Общественное мнение». Тогда в перечень самых сильных опасений попали страхи за детей и внуков, собственное здоровье, по поводу безденежья, терактов, беззащитности перед властями, неопределенности будущего.
Страх вырос в два раза
В последние несколько лет наблюдается общий рост тревоги, по всем показателям растет количество ответов «испытываю постоянный страх», отмечает Денис Волков. Он связывает это с экономической ситуацией, неверием граждан в собственные силы, их разочарованием во власти.
С августа 2017 года по сентябрь 2018-го количество ответов «испытываю постоянный страх» по большинству позиций рейтинга выросло более чем в два раза. По мнению Волкова, виной этому пенсионная реформа. «Люди решили, что власть нарушила свои обязательства, обманула их», — пояснил он.
Количество людей, боящихся произвола властей, в этот период выросло с 10 до 38%. Процент опасающихся массовых репрессий увеличился с 9 до 31%, а ужесточения политического режима начали бояться 25%, тогда как в 2017-м их было 7%. Аналогичная ситуация и с другими страхами.
Устойчивость представлений об угрозах понятна — они формируются десятилетиями, считает Калачев. «Конечно, играет роль и информационный фон, он может усилить или ослабить тему», — уточнил эксперт.
Некоторые из самых популярных страхов характерны именно для россиян. «Страх потери сбережений — это то, что осталось с нами из 1990-х, из дефолта. Мы, как люди, пережившие не один кризис, на это остро реагируем, а вот в выборке по другой нации, возможно, такого страха бы и не было», — отмечает Кирьян.
Чего боятся россияне
В конце марта более 67% россиян (и 83% москвичей) главным событием последних недель считали эпидемию коронавируса, показал опрос «Левада-центра». Волновавшие россиян ранее дискуссии о поправках в Конституцию привлекали уже в пять раз меньше внимания.
Опрос показал, что в стране что-то начинает меняться. Федеральный центр отдал на места заботу о здоровье населения, россияне в ответ дали понять, что они деятельность своей местной власти одобряют теперь больше (65%), чем власти центральной (63%). Есть ли у них желание в трудный час не менять коней, сосредоточить всю власть в узкой команде? У 37% есть, но у 50% – нет. Была ли паника в народе? Нет: опасались заразиться вирусом 44%, не опасались – 54%. (В группе риска 65+ лет резонно испытывали опасения заболеть 54%.)
С учетом складывающейся ситуации мы решили порасспрашивать людей о том, чего они вообще боятся и в какой степени. Для этого мы использовали набор вопросов, которые задавали много раз, и накопили большой массив ответов. Массовые страхи мы начали изучать 26 лет назад и уже привыкли к причудливой структуре этих фобий и к ее удивительной устойчивости.
Составляя тогда для вопросника список из почти двух десятков страхов, мы были уверены, что на первом месте окажется страх смерти, от него по нисходящей расположатся прочие фобии. Вовсе нет! Что же сильнее страха смерти?
И 26 лет назад, и теперь среди страхов на первом месте стоит боязнь, что заболеют близкие, дети. Для ответов была предложена пятибалльная шкала. По ней в сильной и очень сильной степени этот страх испытывают сейчас, по их словам, почти 80% опрошенных. Но видеть в этом проявление вирусной паники не надо. Этот страх был всегда на первом месте и почти всегда примерно на таком уровне.
Что за страх стоит на втором месте? Может быть, боязнь собственных болезней и мучений? Нет, это страх номер 4. Может, пугает неумолимая старость? У нас стареющее население, потому респонденты старше 55 лет – самая многочисленная категория. Но из них более половины заверили, что совсем или почти совсем не боятся старости. Она оказалась на последнем месте. Стихийные бедствия? Они все чаще, жертв все больше. Но их не боятся свыше половины наших жителей. Доля тех, кого они все же пугают, в последние годы падает. Этот страх – нынче третий от конца.
Наверное, наше небогатое население боится бедности, потери сбережений? Да нет, эти страхи стоят на шестом и одиннадцатом местах. Нас приучили к низкой безработице, поэтому страх потери работы оказался в последней пятерке.
А вот какие страхи на призовых местах: политические. У большинства на втором месте страх мировой войны. Однако у таких крупных категорий активного населения, как рабочие и служащие, на втором месте страх произвола властей, беззакония. Эту боязнь в небольших городах и в селах испытывают более половины взрослых жителей. Список пронизывают страх возврата к репрессиям, страх ужесточения политического режима. Эти страхи испытывают 37–38%. Вот чего боятся больше смерти (36%).
Автор – руководитель отдела социокультурных исследований «Левада-центра»
Левада-Центр
Аналитика
Чего боятся россияне
В конце марта более 67% россиян (и 83% москвичей) главным событием последних недель считали эпидемию коронавируса, показал опрос «Левада-центра». Волновавшие россиян ранее дискуссии о поправках в Конституцию привлекали уже в пять раз меньше внимания.
Опрос показал, что в стране что-то начинает меняться. Федеральный центр отдал на места заботу о здоровье населения, россияне в ответ дали понять, что они деятельность своей местной власти одобряют теперь больше (65%), чем власти центральной (63%). Есть ли у них желание в трудный час не менять коней, сосредоточить всю власть в узкой команде? У 37% есть, но у 50% – нет. Была ли паника в народе? Нет: опасались заразиться вирусом 44%, не опасались – 54%. (В группе риска 65+ лет резонно испытывали опасения заболеть 54%.)
С учетом складывающейся ситуации мы решили порасспрашивать людей о том, чего они вообще боятся и в какой степени. Для этого мы использовали набор вопросов, которые задавали много раз, и накопили большой массив ответов. Массовые страхи мы начали изучать 26 лет назад и уже привыкли к причудливой структуре этих фобий и к ее удивительной устойчивости.
Составляя тогда для вопросника список из почти двух десятков страхов, мы были уверены, что на первом месте окажется страх смерти, от него по нисходящей расположатся прочие фобии. Вовсе нет! Что же сильнее страха смерти?
И 26 лет назад, и теперь среди страхов на первом месте стоит боязнь, что заболеют близкие, дети. Для ответов была предложена пятибалльная шкала. По ней в сильной и очень сильной степени этот страх испытывают сейчас, по их словам, почти 80% опрошенных. Но видеть в этом проявление вирусной паники не надо. Этот страх был всегда на первом месте и почти всегда примерно на таком уровне.
Что за страх стоит на втором месте? Может быть, боязнь собственных болезней и мучений? Нет, это страх номер 4. Может, пугает неумолимая старость? У нас стареющее население, потому респонденты старше 55 лет – самая многочисленная категория. Но из них более половины заверили, что совсем или почти совсем не боятся старости. Она оказалась на последнем месте. Стихийные бедствия? Они все чаще, жертв все больше. Но их не боятся свыше половины наших жителей. Доля тех, кого они все же пугают, в последние годы падает. Этот страх – нынче третий от конца.
Наверное, наше небогатое население боится бедности, потери сбережений? Да нет, эти страхи стоят на шестом и одиннадцатом местах. Нас приучили к низкой безработице, поэтому страх потери работы оказался в последней пятерке.
А вот какие страхи на призовых местах: политические. У большинства на втором месте страх мировой войны. Однако у таких крупных категорий активного населения, как рабочие и служащие, на втором месте страх произвола властей, беззакония. Эту боязнь в небольших городах и в селах испытывают более половины взрослых жителей. Список пронизывают страх возврата к репрессиям, страх ужесточения политического режима. Эти страхи испытывают 37–38%. Вот чего боятся больше смерти (36%).
Чего боится Россия?
ВЦИОМ опубликовал своё исследование «Карта страхов россиян: осень-2019». Опрос выявил серьёзное расхождение восприятия действительности между поколениями наших граждан
Телефонный опрос ВЦИОМ указал на определённый разрыв поколений в России. В переживании современной действительности молодые и старые по-разному градируют те проблемы, с которыми им придётся столкнуться в их жизни. Разные поколения различно видят одни и те же социальные «страхи».
Социальные страхи несколько поутихли?
При этом в целом в 2019 году в обществе прослеживалась общая тенденция некоторого снижения «страхов». По некоторым пунктам — весьма значительного.
Так, в обществе довольно резко уменьшились опасения по поводу повышения цен на «привычные товары» с 70% в январе до 58% в октябре этого года. Практически все возрастные группы в среднем на 12% стали меньше бояться, что «не смогут покупать» эти «привычные товары», как раньше.
«Снижения доходов» люди стали бояться меньше на 5%; «роста социальной несправедливости, неравенства между людьми» — на 4%; отказа в оказании и плохого качества «бесплатной медицинской помощи» — на 3%, обострения международной обстановки вокруг России с возможными военными действиями — на 2%.
Хотя есть и пункты, по которым общественные страхи, напротив, возросли за этот год. Это опасения по поводу «разгула преступности» (увеличились на 3%) и беспорядков внутри страны, вызванных «акциями протеста против власти» (также на 3%).
Можно ли из этого опроса сделать вывод, что социальные страхи несколько поутихли? Какие-то отдельные страхи — пожалуй. Но надолго ли? Тем более что разные поколения, как показывает исследование, опасаются появления в своей жизни разных проблем. И «боятся» их по-разному.
Фото: blvdone/ Shutterstock.com
Старые и молодые боятся по-разному и разного
Наиболее чувствительной проблемой для старших поколений ощущается «рост социальной несправедливости, неравенства между людьми»: в страте 45-59 лет — 72%, в страте 60 лет и выше — 71%. Для молодёжи (18-24 года), напротив, это не первая и даже не вторая проблема (58%). Это первое серьёзное различие между старыми и молодыми.
Восприятие проблемы снижения доходов уже сильно разнится по возрасту для самих старших поколений. Среди тех, кому 45-59 лет, снижение доходов волнует 71%, а тех, кому 60 лет и старше, уже значительно меньше — 56%. Процент этот самый низкий из всех возрастных групп. Видимо, с возрастом пенсионеры и предпенсионеры, дети у которых уже выросли, несколько спокойнее воспринимают снижение доходов, в отличие от более молодых. Снижение доходов в более молодом возрасте воспринимается гораздо болезненнее.
Вторым пунктом разницы социальных страхов в наших поколениях стоит проблема восприятия «беспорядков внутри страны», вызванных «акциями протеста против власти». Старшие поколения воспринимают эту опасность значительно менее реальной (33% обе старшие страты от 45 до старше 60 лет), в отличие от молодого поколения от 18 до 24 лет (56%).
Огромная разница в 23%. Больше половины молодых людей «полностью или скорее уверены», что такие беспорядки — это реальная проблема, которая может прийти в их жизни. Здесь есть страх перед катаклизмами социальных переворотов. А также большая отзывчивость молодых к проблемам справедливости и одновременная мировоззренческая неустойчивость к пропаганде всевозможных политиканов, стремящихся к власти.
Третьим пунктом разности восприятия действительности идёт проблема «обострения конфликтов между Россией и другими странами» вплоть до начала «военных действий». Здесь цифры особенно удивляют. Молодые от 18 до 24 лет (46%) страшатся этих событий и считают их значительно более возможными, чем старшие поколения. Среди тех, кому 25-34 года, это 28%, 35-44 года — 20%, 45-59 лет — 19% и среди 60+ — лишь 8%. Восприятие поколений отличается здесь в разы.
Фото: Nikolay Gyngazov / Globallookpress
Насколько в этом пункте можно говорить о пессимистичности или реалистичности восприятия нашими гражданами окружающей их действительности? Вопрос сложный. Скорее, при столь существенных различиях в восприятии современности и возможного будущего можно говорить о чрезмерной восприимчивости нашего населения. На него оказывает сильное воздействие информационная повестка, поставляемая всевозможными интернет-ресурсами и агрегаторами, не способствующая формированию оптимистического взгляда на жизнь.
Слишком впечатлительное общество менее устойчиво
Значительно большую впечатлительность от революций и войн у молодого поколения можно объяснить податливостью, доверчивостью и меньшей устойчивостью молодой психики в противодействии распространяемым в информационном поле интернета пессимистическим описаниям настоящего и катастрофическим сценариям будущего.
В принципе, это вполне естественно. Только с увеличением жизненного опыта появляется возможность сравнивать происходящее с уже прошедшим и воспринимать общественные проблемы более трезво, спокойно, в стиле «и это пройдёт».
Я вспоминаю широкомасштабное появление карточек в нашей стране в 1989-1991 годах. Для моей мамы (год рождения 1946) это был настоящий шок. Были даже слёзы и непонимание, как жить дальше. Карточки появились в её жизни впервые. Реакция моей бабушки (год рождения 1910) была совершенно другой. Она восприняла карточки как начало стабилизации, когда государство решило наконец контролировать и распределять хоть какие-то продукты. В её жизни была и революция, и Гражданская война, и голод двадцатых, и гибель родителей, и советский интернат, и голод тридцатых, и ссылка на Ангару, и блокадный голод в Ленинграде, и после — блокадное недоедание. В той или иной степени все эти события сопровождались карточками на продукты.
Конечно, никому не пожелаешь такого опыта в реальной жизни. Но любые трудности легче проходить в историческом сравнении. При таком взгляде большинство сегодняшних проблем будут восприниматься не в русле распространённой современной риторики — «всё пропало», «будет только хуже» и «мы все умрём», — а более прагматично и без ежедневной истеричности. Что оставит значительно больше сил для их преодоления.
Фото: Victorpr / Shutterstock.com
К сожалению, наше общество в эмоциональном плане весьма подвижно, и всепропальщинские «недовольства» в описанном выше стиле вполне могут перерасти при определённых обстоятельствах в революционно-погромные действия под лозунги «на улицы», «долой», «свергнем», «расстреляем» и «разрушим мир до основания».
Нужно ли реально существующие у нас проблемы, эти искры нашего неблагополучия помогать раздувать всевозможным властолюбцам до революционных пожаров? В этих социальных пожарах непременно сгорят и все наши надежды, и все наши страхи. Как рассказывала моя бабушка, ужас реальных революционных катастроф и военных лихолетий действительно притупляет страхи, но одновременно кастрирует и будущее у огромного количества людей.
Чего боятся россияне? Психолог назвал самые распространенные страхи
«Одна из самых распространенных фобий, особенно у женщин, — это остаться одной. Страх остаться в одиночестве, не родить ребенка, не иметь рядом с собой любимого человека является одной из самых распространенных фобий, которая мешает качеству жизни. За последние годы увеличился приток одиноких женщин, которые не верят в себя и концентрируют свое внимание на том, что время уходит», — отметил психолог в беседе с радио Sputnik.
«Людей, которые боятся летать или сесть в самолет, отказывают себе в дальних поездках, выбирают себе отдых в железнодорожной или автомобильной доступности, лишь бы не летать, становится все больше. Это происходит из-за того, что часто сообщают о случившихся авиакатастрофах, и это откладывается в сознании людей. Психика человека устроена так, что мы любую проблему проецируем на себя. Все это изматывает человека и мешает ему комфортно жить. Человек с аэрофобией, прежде чем сесть в самолет, должен думать не о том, что самолет должен упасть: он должен представлять, как он долетит до места назначения, выйдет из самолета и будет отдыхать или заниматься теми делами, которыми он хочет», — посоветовал Сергей Ланг.