чего больше газа или нефти
Росстат впервые рассчитал долю нефти и газа в российском ВВП
По итогам 2020 года доля нефтегазового сектора в валовом внутреннем продукте (ВВП) России составила 15,2%, снизившись с 19,2% годом ранее, сообщил заместитель начальника отдела произведенного ВВП Управления национальных счетов Росстата Павел Максимов (.pdf). Несмотря на значимость сектора для российской экономики, такой экспериментальный расчет произведен Росстатом впервые, статистический ряд с 2017 года опубликован в июне на сайте статслужбы (.xlsx).
Исходя из ВВП в текущих ценах за 2020 год (почти 107 трлн руб.), нефтегазовая отрасль ответственна за добавленную стоимость в размере 16,3 трлн руб.
В межстрановой перспективе показатель 15–20% — средний по миру для крупных нефтегазовых стран, отметила эксперт Центра энергетики Московской школы управления «Сколково» Екатерина Грушевенко. В США доля нефтегазового сектора составляет 8%, в Саудовской Аравии — 50%, в Норвегии — 14%, в Казахстане — 13,3%, в ОАЭ — 30%, в Канаде — менее 10%, перечисляет она.
Как считали в Росстате
Под нефтегазовым сектором в методологии Росстата понимаются предприятия, ведущие деятельность по добыче сырой нефти, природного газа и производству продуктов их переработки (первичный подсектор, на долю которого приходится около 72% всего нефтегазового сектора) и по производству товаров и услуг, связанных с добычей нефти и газа, их переработкой, транспортировкой и продажей потребителю, а также предприятия, осуществляющие вспомогательную деятельность (вторичный подсектор, около 28%). По некоторым кодам ОКВЭД вторичного подсектора долю добавленной стоимости, относящуюся к нефти и газу, приходилось определять косвенным методом: например, в железнодорожных грузоперевозках — пропорционально доле погрузки нефти и нефтепродуктов в общем объеме погрузки грузов.
Доля нефтегазового сектора в экономике была рассчитана путем деления суммы валовой добавленной стоимости сектора и налогов на продукты отрасли на размер ВВП. Основную долю таких налогов составляют экспортные пошлины на нефть, нефтепродукты и газ. В свою очередь, валовая добавленная стоимость нефтегазового сектора определялась как разность выпуска соответствующих предприятий и их промежуточного потребления.
Плюсы и минусы оценки
До появления официальной оценки вклада нефтегазового сектора в ВВП приходилось ориентироваться на оценки экспертов. В 2000-х годах, по данным главы Экономической экспертной группы Евсея Гурвича, вклад нефтегазового сектора составлял в среднем около 20% ВВП, приводил оценки «Коммерсантъ». «Опубликованная Росстатом методика и ее выводы вполне сходятся с нашими собственными оценками статистического вклада нефтегазового сектора в ВВП», — сказал РБК главный экономист «ВТБ Капитала» Александр Исаков.
Однако методику можно совершенствовать — очевидно, что «полный» (динамический) вклад нефтегазового сектора больше, заявил экономист ВТБ. Оценка расширенного вклада, возможно, требует расчета добавленной стоимости, которая создается секторами, обеспечивающими функционирование нефтегазового сектора, — от обработки (производства насосов и другого оборудования) до сектора образования, которое дает студентам навыки/человеческий капитал, необходимый для работы в секторе, рассуждает Исаков.
Методология Росстата выглядит адекватно, считает профессор финансов Российской экономической школы (РЭШ) Олег Шибанов. «Можно дискутировать, все ли составляющие включены, но первичное рассмотрение показывает, что проделана широкая и аккуратная работа», — сказал он.
Интуиция подсказывает многим россиянам зависимость от нефтегазового сектора на 50–60%, но такое восприятие обусловлено скорее долей углеводородов в российском экспорте (в прошлом году впервые упала ниже 50% на фоне низких цен на нефть), говорит Шибанов. Сама российская экономика «гораздо более развитая, чем только добыча нефти и газа, — существенная часть ВВП генерируется в услугах, включая секторы питания и перевозок, здравоохранение, образование, другие госуслуги и так далее», заключает профессор РЭШ.
Мировые запасы нефти и газа. Конец уже близок?
В мире принято считать, что старт промышленной добычи нефти и газа датируется 1860-70-ми годами. С самого начала и вплоть до 80-ых годов общие извлекаемые запасы «чёрного золота» и «голубого топлива» в буквальном смысле росли в геометрической прогрессии. Пережив нефтяной шок, вызванный иранской революцией 1979 года, люди пуще прежнего принялись искать новые месторождения.
Тогда человечество и не подозревало, что потомкам придётся яростно бороться за нефтегазовый рынок, решать проблему истощения невозобновляемых ресурсов и для подстраховки искать альтернативные варианты, чтобы не остаться ни с чем, когда закончатся все запасы.
С годами устрашающие предсказания наступающей смерти отрасли кажутся более чем правдивыми. Ведь факт остаётся фактом: когда-нибудь наступит момент, когда добыча углеводородов достигнет своего пика, пойдёт на спад и окончательно «заглохнет». Сколько всего осталось запасов нефти и газа, и когда они закончатся?
По официальным данным
Прежде всего стоит отметить, что мировые аналитические структуры представляют разрозненные данные касательно общих запасов углеводородного сырья, поскольку учёт ресурсов может производиться на основании различных классификаций. Для наглядности возьмём за основу статистический обзор глобальной энергетики транснациональной компании British Petroleum за 2020 год.
Согласно подсчётам BP, доказанные мировые запасы нефти оцениваются в 1,734 трлн баррелей или 244,6 млрд т. Лавры абсолютного рекордсмена по запасам традиционно достаются Венесуэле: на территории страны залегает 303,8 млрд баррелей.
Нефтяной гигант Саудовская Аравия немного уступает Венесуэле — запасы королевства составляют 297,6 млрд баррелей. Замыкает тройку лидеров по нефтяным запасам Канада, обладающая 169,7 млрд баррелей. Россия, в распоряжении которой имеется 107,2 млрд баррелей, занимает 6-ое место — после Ирана и Ирака.
По динамике запасов нефти за последние 30 лет едва ли можно спрогнозировать скорейший конец отрасли. В этот период страны, наоборот, поэтапно наращивали свои резервы. По данным BP за 2011 год, доказанные нефтяные запасы составляли 1,653 трлн баррелей или 234,3 млрд т.
Ещё 10 лет назад, в 2011 году мировой ресурс оценивали в 1,267 трлн баррелей. Таким образом, в период с 2001 по 2011 годы суммарный объём запасов вырос почти на 390 млрд баррелей. Отметим, что в те времена наибольший прирост запасов наблюдался в Южной Америке (+226,6 млрд барр.), Северной Америке (+106,9 млрд барр.) и на Ближнем Востоке (+96,3 млрд барр.).
А теперь копнём ещё глубже и посмотрим на данные за 1991 год. Ровно 30 лет назад общемировые извлекаемые запасы нефти и вовсе составляли 1,033 трлн баррелей или около 145 млрд т. За 20 лет страны в сумме увеличили показатель на 620 млрд баррелей.
В отличие от нефтяных запасов запасы газа набирали обороты в других регионах. В 1991-2001 годах максимальный прирост был зафиксирован на Ближнем Востоке (+28,2 трлн м 3 ), в Европе, Северной и Центральной Азии (+21,9 трлн м 3 ).
Что нехарактерно для «нефтянки», в глобальном газовом балансе постепенно уменьшается доля России. К примеру, если в 1991 году показатель достигал почти 39%, то к 2001 году сократился до 30%. К 2010 году доля нашей страны упала до 23,9%, а к 2020-ому — уже до 19,1%.
На сколько лет хватит нефти и газа?
Муссирование проблемы полного истощения углеводородного сырья приобрело новые смыслы в контексте экологической повестки и новой пандемической реальности. Компании с нарастающим интересом окунаются в «зелёную» альтернативную энергетику, многие планируют полностью отказаться от невозобновляемых ресурсов. К тому же карантинный кризис ещё раз напомнил миру, насколько отрасль может быть уязвимой.
Неудивительно, что нефть и газ начинают в ускоренном темпе терять свои главенствующие позиции. Эксперты ВР сходятся на том, что нефтегазовая отрасль может никогда не вернуться к докризисному положению, особенно если глобальная экологическая повестка достигнет пикового уровня, и переход на возобновляемую энергетику станет реальностью.
В одном из сценариев развития энергорынка BP прогнозирует, что к 2050 году мировой спрос на ископаемые энергоносители упадёт на 85%.
Итак, последние расчёты «срока жизни» показывают, что даже при нынешних объёмах уровня потребления 1,734 трлн баррелей нефти миру хватит всего на 53 года, а 196,8 трлн м 3 газа — примерно на 60 лет. Однако у человечества есть шанс оттянуть предстоящую гибель нефтегазовой отрасли на достаточно продолжительное время.
Спасательным кругом может стать разработка новых и усовершенствование уже известных на сегодня технологий извлечения доказанных трудноизвлекаемых запасов. Кроме того, промышленникам необходимо развивать геологоразведку для поиска новых месторождений, а также искать новые способы отработки мало/нерентабельных месторождений и нефтегазоносных участков, расположенных в сложных геологических условиях.
Собственно, поэтому многие смотрят в будущее с позитивом и весьма скептично относятся к нарастающей панике, считая её преждевременной. Однако существует и диаметрально противоположная точка зрения. Часть экспертного сообщества уверена в том, что добыча углеводородов станет слишком дорогим удовольствием, и отрасль умрёт ещё до того, как закончатся имеющиеся запасы.
Российские углеводороды. Всё ещё хуже, чем кажется?
Российские нефтегазовые компании пребывают в не менее тревожных настроениях из-за истощения невозобновляемых ресурсов. Есть большая вероятность того, что наши внутренние запасы могут закончиться быстрее, чем общемировые.
В 2020 году Счётная палата РФ подсчитала, что разведанных нефтяных запасов хватит всего на 35 лет добычи. И, как бы удручающе это ни звучало, примерно 65% оставшейся в российских недрах нефти приходится на трудноизвлекаемые запасы, которые преимущественно залегают в Арктике. Если не учитывать ТРИЗ, наше «чёрное золото» закончится где-то через 20 лет.
Более того, в ведомстве отмечают высокую выработанность «зрелых» месторождений, критически низкий шанс открытия крупных залежей в уже освоенных провинциях и нецелесообразность добычи в малоосвоенных регионах из-за отсутствия инфраструктуры.
По природному газу прогнозы более радужные: «голубого топлива» должно хватить ещё на 50 лет. Основными факторами риска в газовом сегменте, как считают в Счётной палате, являются рост затрат на добычу и транспортировку на внутренний и внешний рынки в связи с сокращением высокопродуктивных и неглубоко залегающих запасов.
Также негативно могут повлиять на отрасль переход к разработке месторождений со сложными природно-климатическими и геологическими условиями, удалённость новых газодобывающих районов от центров потребления топлива.
Представленная оценка сформирована на основе официальных данных. В отчёте о о состоянии минерально-сырьевой базы в 2015-2019 годах Счётная палата подвергла резкой критике имеющиеся подсчёты:
«Прирост запасов нефти практически совпадает с её добычей, прирост запасов газа ниже темпов добычи. Запасы углеводородов, учтённые в госбалансе, не подтверждаются в результате переоценки, разведки и добычи. За 5 лет списано с госбаланса почти 5 годовых объёмов добычи нефти и 9 девяти годовых объёмов добычи газа».
За 5-летний период в ведомстве признали не существующими 2,278 млрд т нефти и конденсата, а также 6,041 трлн м 3 газа. Эффективность геологоразведочных проектов, реализуемых за счёт бюджета, «необоснованно завышается»: на самом деле доступные запасы переводят в прогнозные ресурсы с вероятностью подтверждения 25-35% и ниже.
В частности, Счётная палата вычислила, что единственный исполнитель госзаказов «Росгеология» в 2014-2019 годах не выполнил 96,2% контрактов. Так что вышеупомянутая возможность оттянуть крах отрасли в России может и вовсе оказаться неисполнимой мечтой, если не изменить действующий механизм ведения геологоразведки.
К слову: в 2019 году Минприроды впервые подсчитало общую стоимость полезных ископаемых. Цена всей нефти составила 74,51 трлн рублей, газа — 14,11 трлн рублей.
Что и говорить, в Энергетической стратегии до 2035 года признают, что российская нефтегазовая отрасль уже сейчас переживает очень трудные времена. В нераспределённом фонде практически нет крупных разведанных месторождений углеводородов, крайне мало участков с небольшими, но экономически эффективными для разработки запасами.
Кризис 2020 года разрушил надежды на возможный прирост запасов нефти и газа. Многие геологоразведочные проекты были урезаны, инвестиции — перенаправлены на другие цели. Так что в ближайшие годы нефтегазовой отрасли предстоит решить задачу восстановления прежних мощностей, а борьба с истощением запасов будет отложена на второй план.
В Минфине объяснили, почему доля газа в доходах бюджета ниже, чем нефти
Правительство рассчитывает, что прибыль от нефтегазового сектора в 2022 году составит 9,54 трлн руб. (7,2% ВВП). Однако к 2024 году, по прогнозу, она снизится до 8,56 трлн руб. (5,7% ВВП). Об этом говорится в пояснительной записке к проекту бюджета, которая имеется в распоряжении ТАСС.
Могут ли нефть и газ поменяться местами
По данным ЦДУ ТЭК, в январе-июле добыча газа в России увеличилась на 13,2%, до 442 млрд кубометров. Учитывая растущие потребности европейского региона в газе и низкий уровень заполненности местных хранилищ сырьем, объем экспортных поставок будет также увеличиваться.
В пресс-службе Минфина «Газете.Ru» сообщили, что в настоящее время доля газа в доходах бюджета ниже доли нефти. Во многом это связано с особенностями налогообложения, которые пока не планируется менять, а также структурой самого нефтегазового сектора. По вопросам, связанным с конкретными показателями цены нефти и газа в бюджете, в ведомстве перенаправили в Минэкономразвития, которое на запрос «Газеты.Ru» не ответило.
Доходы от нефти и газа не стоит разделять, считает директор Центра конъюнктурных исследований НИУ ВШЭ Георгий Остапкович. По его словам, они почти всегда идут в корреляции.
«Я здесь не вижу никаких критических изменений. В бюджет зачастую мы закладываем пониженную цену, чтобы потом выиграть по факту и таким образом создать бюджетный профицит. Если вы посмотрите на все бюджеты, то всегда цены на нефть закладываются Минфином пониже. Он создает для себя таким образом «подушку безопасности»», — пояснил он.
Эксперт добавил, что никто не может точно предсказать динамику цен на нефть и на газ. Они зависят от многих факторов, в том числе, от форс-мажорных.
«Мы не знаем сегодня, как поведет себя ковид, не дай бог будут какие-то мутации, новые волны. Все эти цены могут перевернуться с ног на голову. Мы не знаем, как поведут себя финансовые пузыри, которые сейчас раздулись во всех странах из-за того, что все запустили печатный станок и вылетела огромная масса денег. Мы не знаем, как поведут себя локальные войны», — подчеркнул Георгий Остапкович.
Также он отметил, что уже на протяжении двух-трех лет идет активная полемика по поводу перехода на альтернативные источники энергии, сокращения выбросов.
«А газ все-таки более корректный с точки зрения загрязнения воздуха, чем нефть. Поэтому вполне вероятно, что там, где это возможно, будут в целях «зеленой экономики» пытаться заменять нефть газом», — рассуждает экономист.
Эксперт по фондовому рынку «БКС Мир инвестиций» Игорь Галактионов считает, что пока еще рано говорить о кардинальном смещении доходов в сторону газа за счет нефти. В условиях роста цен на газ доля поступлений от его экспорта, безусловно, вырастет. Однако объемы нефтяного экспорта все еще остаются высокими, и в следующем году они могут вырасти за счет смягчения сделки ОПЕК+, полагает Галактионов.
«Прогнозы на год вперед всегда сопряжены с неопределенностью, достаточно сравнить фактические данные за 2020 и 2021 год с теми прогнозами, которые были в начале каждого года. Прогноз лишь дает ориентир, исходя из отклонения, от которого можно будет судить о возможном исполнении бюджета и корректировать прогнозные оценки его доходной части», — отметил эксперт.
Если говорить о ближайшей перспективе на три года, то объем потребления не уменьшится ни по газу, ни по нефти, заявил «Газете.Ru ведущий эксперт Фонда национальной энергетической безопасности Игорь Юшков. Если же рассматривать более долгосрочную перспективу, в районе 2035 или 2050 года, то объем спроса вообще трудно предсказать.
«С одной стороны, в Европе, которая является локомотивом декарбонизации, отказа от ископаемых источников энергии, будут стараться сокращать потребление ископаемого топлива. С другой, — у них собственная добыча ископаемого топлива стремительно падает, и поэтому импорт будет сохраняться в ближайшие годы на том же уровне», — указал Юшков.
если Европа поставила цель отказаться от нефти, то Азия — еще нет. Это более легкий в плане логистики товар, и спрос на него будет оставаться.
«Вопрос в том, что производителей много, а рынок будет глобально сжиматься — и из-за этого конкуренция будет возрастать и цена снижаться. Но Россия имеет хорошие конкурентные позиции в плане себестоимости добычи нефти и так далее, поэтому мы еще долго будем производить и продавать на экспорт нефть», — считает Юшков.
Что же касается газа, то даже если европейцы будут отказываться от его потребления, ставка буде делаться на водород, его можно будет делать из газа, отметил эксперт.
Но перенаправить поставки для России будет достаточно сложно.
«Сейчас у нас построены газопроводы в основном в Европу. И если Европа сокращает объем потребления, то сокращается объем прокачки по газопроводам. Строить СПГ-заводы, сжижать газ и отправлять на азиатские рынки может быть не совсем целесообразно, потому что это дорогое удовольствие», — заключил он.
Почему США обогнали Россию по производству нефти и газа
Wall Street Journal опубликовала статью с броским заголовком («U.S. Is Overtaking Russia as Largest Oil-and-Gas Producer») о том, что в этом году США опередят Россию по объемам добычи нефти и газа. Статья вызвала широкий отклик простых читателей – сейчас у нее несколько сотен комментариев на сайте, авторы которых, разумеется, в первую очередь озабочены ценами на бензин и экологической политикой Барака Обамы, а не трудностями российского ТЭК.
Если прогнозы подтвердятся, можно будет говорить о тенденции. Еще в прошлом году США обошли Россию и по объемам добычи газа, и по объемам производства жидких углеводородов. Конечно, специалисты понимают, что это все довольно условные сравнения. К примеру, здесь речь идет именно о предложении жидких углеводородов, а не о добыче сырой нефти. В случае США между этими показателями большая разница. В прошлом году американская добыча сырой нефти составила 323 млн т (в России – 497 млн т, без учета газового конденсата). Но в общий показатель помимо сырой нефти включаются и различные газоконденсатные жидкости и биотопливо, поэтому он достигает 554 млн т. У России, даже если мы включим и газовый конденсат, получается лишь 517 млн т. Условная разница – 37 млн т в пользу США. Условная – потому что арифметически складывать сырую нефть и газоконденсатные жидкости не совсем правильно, они лишь в определенной степени взаимозаменяемы как сырье для химической промышленности. Биотоплиово также лишь отчасти является заменителем соответствующих нефтепродуктов.
В какой-то степени это «сложение яблок с апельсинами», но для сравнений приходится делать определенные допущения.
Оценка объемов добываемого газа также имеет свои особенности – разные стандарты учета, составы газа и прочие факторы. К примеру, в российские показатели производства включают газ, закачанный обратно в пласт, тогда как в сопоставимый американский показатель – нет. И даже при этом, добыча товарного газа в прошлом году в США составила 673 млрд куб. м., в России – 653 млрд куб. м. Опять небольшая разница в пользу США, с оговоркой на условности подобных сравнений.
В сухом остатке получается, что уже сейчас по объемам производимых углеводородов Россия и США сопоставимы между собой и производят примерно одинаковые объемы. Однако динамика кардинально отличается. За последние 5 лет добыча газа в США выросла на 20%, а в России – снизилась на 2%. Добыча сырой нефти в США выросла за 5 лет на 30%, в России – всего лишь на 5%.
В ближайшем будущем эти расхождения в динамике сохранятся.
По среднесрочным прогнозам добыча нефти в России в лучшем случае будет оставаться на нынешнем уровне – новые вводы смогут лишь заместить истощение действующих месторождений. В США же технологии добычи сланцевой нефти позволили развернуть тенденцию к сокращению объемов производства с начала 2000-х годов. В последние годы основной прирост добычи американской сырой нефти происходит преимущественно за счет сланцевых месторождений Bakken в Северной Дакоте и Eagle Ford в Техасе. В августе объемы добычи сырой нефти в США достигли максимального значения за последние 24 года. Рост собственной добычи позволяет вытеснять импортные поставки на внутреннем рынке, а высокие мировые цены на нефть позволяют реализовать инвестиционные проекты даже с относительно высоким уровнем удельных издержек.
По добыче газа Россия фактически не имеет ресурсных ограничений – на действующих мощностях можно довольно легко нарастить объемы производства. Однако появляются ограничения по спросу: на внутреннем рынке опережающий рост цен на газ и вялый экономический рост не дает увеличивать объемы поставок. Объем потребляемого газа на европейском рынке по разным причинам не растет уже 10 лет, более того, ценовая политика «Газпрома» привела к тому, что Россия снизила свою долю на этом стагнирующем рынке.
В США другая история – перепроизводство на внутреннем рынке за счет добычи на сланцевых месторождениях обвалило цены на внутреннем рынке и, соответственно, снизило стимулы наращивать добычу при низком уровне цен. Поэтому в ближайшие годы американская добыча газа будет оставаться стабильной, а новый импульс лет через пять может дать массовый ввод в эксплуатацию экспортных СПГ-терминалов.
Урок, который, как мне кажется, может извлечь из всего этого, заключается в следующем. Мир, в том числе и энергетический, заметно ускорился. Рынки быстро меняются, появляются новые технологии, которые делают возможным то, что вчера казалось глубоко убыточным и неперспективным. Энергетика – крайне инерционная система, определяемая инвестициями, сделанными десятилетия назад. Однако и она, как показывает пример США, способна серьезно измениться за достаточно короткий промежуток времени. Именно эта динамичность создает и новые возможности для роста. К примеру, по оценкам EIA, Россия имеет колоссальные запасы сланцевой нефти (на 30% больше чем в США), которые теоретически могут поддерживать текущий уровень добычи в течение 20 лет. Однако коммерческая эксплуатация этих ресурсов пока только начинается.
Зато в России до сих пор любят рассуждать о сланцевых технологиях как о пузыре, который рано или поздно сдуется.
Но технологии уже доказали свою жизнеспособность – в прошлом году добыча на сланцевых месторождениях США составила около 200 млрд куб. м, или чуть меньше трети совокупной добычи. Рыночные условия могут меняться, оптимистичные инвестиции в сланцевые проекты могут оказаться убыточными, но к наличию технологий и появлению новых технологических возможностей это не имеет отношения. России следует поучиться использовать возможности, которые появляются, и наращивать свои конкурентные преимущества, а не пенять на «черную жижу», текущую в кранах американских потребителей вместо воды.
«Санкции опаснее «омикрона»: что будет с ценами на нефть и газ
Фактор «омикрона»
Неутешительными остаются прогнозы Всемирной организации здравоохранения (ВОЗ) касательно последствий «омикрона». Отмечается, что риск глобального распространения нового варианта коронавируса сейчас достаточно велик.
Угроза мировой стагфляции (низкие темпы роста глобальной экономики на фоне высокой инфляции) уже привела к пересмотру политики со стороны мировых Центробанков. Однако в ЦБ Евросоюза пока не видят предпосылок для увеличения процентных ставок.
По словам главного экономиста ЕЦБ Филипа Лейна, повышение ключевой ставки стало бы контрпродуктивным, так как цены на товары и услуги в ЕС растут не очень высокими темпами.
В одном из крупнейших инвестиционных банков мира — американском Goldman Sachs — также не увидели поводов для паники вокруг ситуации с распространением нового варианта коронавируса. Как подчеркнули в финансовой организации, какие-либо выводы без дополнительной информации об уровне заболеваемости делать пока преждевременно.
В свою очередь, глава Центробанка России Эльвира Набиуллина считает угрозой высокие темпы роста цен в стране и заявляет о необходимости ужесточения кредитно-денежной политики. По ее словам, эта мера поможет вернуть инфляцию к целевым 4% в годовом выражении.
Что будет с нефтью?
Из всех видов топлива наиболее серьезную биржевую просадку за минувшие выходные продемонстрировала именно нефть. Это обусловлено паникой вокруг угрозы введения глобальных локдаунов. Однако рост котировок 29 ноября наглядно показал, что пока риски носят скорее вербальный, чем реальный характер, считают эксперты.
«Уже сейчас некоторые страны перекрывают авиасообщение с ЮАР. Рынок авиатоплива и так не восстановился, новые локдауны тотально его обрушат. Та же история и с моторным топливом. Все торгуются на слухах, однако до какой-либо конкретики дело пока не дошло», — подчеркнул эксперт.
Старший эксперт Института энергетики и финансов Сергей Кондратьев считает, что при определенном раскладе есть риск повторения кризиса весны 2020 года. При таком сценарии нефтяные котировки к концу декабря могут резко пойти вниз.
На фоне дешевеющей нефти российская инфляция может преодолеть критический барьер 10%, предупредил главный директор по энергетическому направлению Института энергетики и финансов Алексей Громов. Это обусловлено рекордным ростом цен в США и зависимостью экономики России от внешних сырьевых котировок.
Если инфляция в Штатах продолжит ускоряться, это грозит увеличением оттока капитала из развивающихся стран, включая Россию. В таком случае и акции, и валюты, в том числе рубль, могут оказаться под давлением. Однако из-за рыночной недооценки российская валюта к концу года останется в коридоре 72-75 рублей за доллар, спрогнозировал эксперт.
Что будет с газом?
Газовые рынки демонстрируют относительную стабильность. В этом плане слухи о распространении нового варианта коронавируса никак не повлияют на снижение рекордно высоких топливных цен, сошлись во мнении опрошенные «Газетой.Ru» эксперты.
«На рынке газа все будет определяться температурным фактором (погодой — «Газета.Ru»). Ситуацию ухудшает рекордный за 10 лет отбор топлива в ноябре европейскими компаниями. Из местных ПХГ забрали порядка 12 млрд кубов. При таком раскладе в январе-феврале может наступить дефицит топлива», — объяснил аналитик.
Что будет с СПГ?
«Той напряженности, которая складывалась на азиатском рынке СПГ в конце сентября, сейчас нет. Острую фазу энергетического кризиса Китай успешно преодолел. Опуститься ценам вниз не позволит и Бразилия, у которой осенью были проблемы с гидроэнергетикой», — подчеркнул Громов.
В итоге на глобальном рынке сложилась ситуация, при которой свободных объемов СПГ в мире попросту нет.