Возрастная регрессия что это
НИИ Психотерапии и Клинической Психологии
Школа физического и духовного развития «Навигатор в океане жизни»
Публикации НИИ
Возрастная регрессия как инструмент коррекции пренатальных негативных импринтов
Год публикации: 2008
Автор: Шамиль Ташаев
«Перинатальная Психология и Психотерапия» (материалы III Международного конгресса), Санкт-Петербург, 30 мая — 2 июня 2008
НП «ИПТП» НИИ Психотерапии и Клинической Психологии (Санкт-Петербург)
В настоящее время все большее число исследователей в области пренатальной психологии и медицины приходят к заключению, что характер, поведение и в целом будущее ребенка формируются как за счет наследственности, условий среды обитания, воспитания и обучения в постнатальный период, так и за счет факторов пренатального периода развития ребенка. Это положение справедливо и для будущего семейного благополучия подрастающего поколения. Если такие науки как генетика, экология и педагогика уже состоялись и имеют свой инструмент воздействия на человека от зачатия до естественной смерти, то пренатальная психология и медицина только, только начинают строить концепции и вырабатывать свою методологию исследования человека и, соответственно оказывать научно обоснованную помощь в выборе жизненных ориентиров.
Цель настоящей работы заключалась в обнаружении пренатальных негативных импринтов, их влияния на постнатальный период жизни человека и исследование возможности ослабления или полного устранения этого влияния.
Для достижения поставленной цели решались следующие задачи:
Создание методики возрастной регрессии для выявления пре- и постнатальных импринтов в бессознательном взрослого человека;
Снятие влияния импринта на постнатальную жизнь человека;
Оказание помощи человеку в реадаптации к условиям жизни, поиск новых осознанных жизненных ориентиров после развенчания выявленного импринта.
В период отработки и становления метода возрастной регрессии нами было проведено более сорока исследований на испытуемых обоего пола возрастом от 20 до 65 лет. С каждым из испытуемых проводилась разъяснительная беседа о предстоящем введении его в трансовое состояние. Испытуемый должен был четко отвечать на задаваемые вопросы, и в случае необходимости прислушиваться к советам ведущего. Особенностью состояния возрастной регрессии в нашем случае было то, что испытуемый никогда не терял контроля за внешней и внутренней ситуацией и полностью сохранял критику. Он также сам руководил длительностью погружения в трансовое состояние и мог в любой момент прекратить исследование или повести его в каком-либо другом направлении, отличном от того, что предлагалось ведущим.
Таким образом, наша методология возрастной регрессии существенно отличалась от известных науке до настоящего времени тем, что возрастная регрессия осуществлялась не только в интересах испытуемого, но и при его собственном волевом контроле процесса. Ведущий осуществлял лишь общее руководство процессом.
При обнаружении негативного факта пренатальной биографии (импринта) во время возрастной регрсссии ведущий предлагал испытуемому оценить данный факт с позиции уже накопленного к настоящему моменту испытуемым жизненного опыта или любым другим известным способом девальвировал значимость обнаруженного факта. Маркером успешно проведенной работы являлось перераспределение тонуса мимических мышц испытуемого. Выражение лица становилось умиротворенным. спокойным, отпечатки неосознаваемой тревоги, страха и меланхолии постепенно стирались. После выхода из трансового состояния новое выражение лица сохранялось еще долгое время, н многие из испытуемых сообщали, что чувствуют невероятное облегчение и душевный подъем.
В дальнейшем, с испытуемым проводилась рациональная психотерапия, помогавшая сму в выборе новой стратегии поведения. Все беседы н весь процесс возрастной регрессии записывались на диктофон и выдавались испытуемому для самостоятельной работы.
Возрастная регрессия абсолютно всех испытуемых содержала богатый и неповторимый индивидуальный материал, начиная с ранних сроков пренатальпого периода. Каждый из «сюжетов» возрастной регрессии тщательно анализировался совместно с испытуемым на предмет возможного влияния его на испытуемого в настоящем моменте, т.е. на предемет неосознаваемого испытуемым импринта.
Детальное описание полученного материала не входит в задачу настоящей работы, так как по причине большого объема материала требует нескольких десятков сграниц. Поэтому мы ограничимся двумя характерными случаями из нашей практики.
Испытуемая Е. 38 лет, имеет двоих детей от разных мужей. В настоящее время живет одна и воспитывает детей самостоятельно, без помощи мужа.До обращения к консультанту — неопределенность жизненной позиции, отсутствие планирования будущего н какого-либо целеполагания, неудовлетворенность собственной жизнью. Во время возрастной регрессии ислытуемая утверждала, что не принимает в процессе родов никакого активного действия в связи с тем, что не сама принимала решение о появлении на свет. Поэтому пришлось применить способ Крестеллера. Опрос мамы подтвердил применение способа Крестеллера. Выяснилось также, что до самого последнего момента её мама боялась думать о предстоящих родах (первые роды и беременность).
Боязнь обращения к врачам и панический страх перед белыми халатами. Во время возрастной регрессии испытуемая утверждала, что видела, как мама на приеме у гинеколога подверглась унизительным оскорблениям по поводу своего неумелого поведения на приеме. Опрос её мамы подтвердил хамство гинеколога.
В обоих своих неудавшихся семейных отношениях испытуемая считает виноватыми своих партнеров. Возрастная регрессия в данном случае выявила несколько других негативных фактов во взаимоотношениях родителей во время беременности мамы, где она считала более правой маму, чем отца.
На этапе рациональной терапии испытуемая осознала ранее осознаваемое ею влияние негативных фактов пренатального периода на поведение и качество жизни. Приняла необходимость активной позиции в жизни и более ответственного подхода в построении семейной жизни. Овладела методами аутотренинга. За прошедший год после возрастной регрессии добилась хорошего карьерного роста на работе, имеет достаточный заработок для организации достойного быта и отдыха своей семьи. Поняла необходимость создания полноценной семьи и планирует еще раз выйти замуж и родить может быть еще одного ребенка.
Испытуемый Е. 22 лет, ярко выраженный астеник, студент технического ВУЗ’а — затрудненная коммуникабельность в социуме и семье. Отношения с отцом очень плохие, практически не имеет друзей, с противоположным полом также отсутствуют любые контакты. За несколько сеансов совместного погружения в трансовое состояние для осуществления возрастной регрессии, обучился самостоятельно без помощи ведущего осуществлять возрастную регрессию. После совместного и в основном самостоятельного многократного прохождения возрастной регрессии, у испытуемого Е. произошли существенные изменения в качестве жизни, наладились отношения с отцом, появились друзья, поступил в аспирантуру и в целом он сейчас находится на подъеме своих жизненных и творческих сил.
В подтверждение сказанного приведу выдержку из дневника самонаблюдения Е.:
Хочу написать отчет о своих занятиях медитацией, путешествиями. Во время одной из медитаций при вхождении в транс почувствовал спертость дыхания, напряжение в шее, решил отправиться в момент времени жизни, который этому способствовал. Ошутил себя маленьким трехлетним ребенком, взахлеб рыдающим. После нескольких путешествий в это состояние определилась следующая картина. Я совершил какую-то детскую шалость, получил сильный пинок от отца, в слезах, задыхающийся от плача, пришел к маме. Она очень жалостливо со мной себя вела, говорила мне откровенно жалостливые слова типа «Ах ты мой бедненький!» и т.д. ( При регрессиях звуки слышу плохо, воспринимаю смысл, настроение сказанного, которые, возможно, неточно интерпретируются рассудком). Ощущаю, что мамина жалость, как оказалось, явилась более сильным импринтом, чем отцовская жесткость. Я перед виртуальной свечкой просил прошения, прощал и отпускал, проговаривал, что именно благодаря этой ситуации я стал таким, как есть, что эта ситуация закалила меня, пережил эту ситуацию как она есть и вел в ней себя, как воин: терпеливо, безжалостно, не относясь к себе серьезно. Именно при этом переживании получил наиболее четкую картину происходящего. После этого в медитациях чувство трудности дыхания продоолжало появляться вместе с чувством сильного давления в черепной коробке, и при желании выяснить причину отправлялся сразу в утробу матери. После нескольких путешествий в утробу мамы прояснилась следующая картина. При передвижении к выходу в свет пупочный канатик обвился вокруг шеи, я начал задыхаться, возникли трудности с продвижением. Через некоторое время услышал голос женщины принимающей роды, смысл слов был такой: «Да он так никогда не родится!». Я почувствовал очень сильную обиду и, желая отомстить, решил для себя: «А возьму и не рожусь. » Когда меня вытаскивали, схватив щипцами за голову, чувствовал полный сумбур в голове, абсолютную невозможность что-либо контролировать. Когда я, наконец, появился на свет, ощутил чувство вины. На жизнь смотрел без интереса, был озабочен чувством, что неправильно родился, хотелось возвратиться обратно, заново переделать, в голове царил туман, и было абсолютно непонятно, что и как переделать. В жизни это проявляется в том, что, совершив какой-либо поступок, даже самый простой и неважный, я часто осматриваюсь и задаюсь вопросом: «А правильно ли я сделал? А как было бы лучше сделать?», тем самым загоняю себя в очень ограниченное пространство. При пересмотре ситуации, я изменил слова женщины с «Да он так никогда не родится!» на «Давай, мы тебя ждем, тебя ожидает прекрасный, таинственный и неповторимый мир!». Услышав такие слова, я быстро и легко родился и ощутил глубокую радость и интерес к жизни.
Старые родовые импринты остались, новые начинают постепенно выкристаллизовываться. Во время одной из медитаций «Страж порога» я увидел свою жизнь как гармонично раскрываюшуюся картину. Все те события, люди, которых я избегал, приобрели духовный для меня смысл. Я ощутил, что многие люди, с которыми мне не хочется иметь дело, обучают меня терпению, обучают меня сдерживать что-то в себе. После этих переживаний очень многое, чего избегал, стал принимать с миром и радостью. Спасибо.
Таким образом, на основании полученных результатов и литературы можно сделать следующие выводы:
Пренейт обладает памятью с самых ранних сроков нахождения в утробе мамы вне зависимости от степени созревания головного мозга.
Негативная информация хранящаяся в памяти пренейта после его появления на свет может вытесняться в подсознание и в качестве импринта оказывать существенное неосознаваемое человеком влияние на всю его последующую жизнь.
Импринты могут образовываться из негативных событий послеродовой жизни, вытесняться в подсознание и оказывать существенное неосознаваемое человеком влияние на всю его последующую жизнь.
Практически любое вытесненное в подсознание событие из пренатального и постнатального периода жизни человека может быть выведено в сознание и переосмыслено с точки зрения накопленного к моменту раскрытия памяти жизненного опыта.
Раскрытие и осознание первоначальной информации о событиях приведших к образованию импринта снимает или сильно ослабляет неосознаваемую власть импринта над качеством жизни и поведением человека.
Во время возрастной регрессии имеется возможность виртуального изменения негативного содержания импринта на положительное, что может иметь огромное значение для лечения тяжелых случаев невротических состояний, не поддающихся лечению стандартными способами фармакотерапии и психотерапии.
Литература
Возрастная регрессия что это
На основании принципа доминанты А.А.Ухтомского, учения об общем адаптационном синдроме Г.Селье, положений транзактного анализа, особенностей энергетического обеспечения центральной нервной системы, иерархии эмоционального и информационного факторов в структуре психологического стресса обоснована концепция о возрастной регрессии в различные периоды транзактного развития, вплоть до рефлекторного реагирования по принципу «борьба—бегство» в зависимости от интенсивности психологического стресса. Перспективно дальнейшее исследование и развитие данного направления с позиции медицины, психологии, верификации лжи и профайлинга.
Ключевые слова: психологический стресс, эмоции, когнитивная функция, транзактный период, «борьба— бегство», возрастная регрессия
Основоположником учения о высшей нервной деятельности И.П.Павловым был сделан огромный вклад в понимание особенностей, сходства и различия условных и безусловных рефлексов, в основе которых лежат врожденные и приобретенные механизмы реакции на воздействия окружающей среды [1, 2].
В исследованиях W.B.Cannon (1927) было показано, что в ответ на воспринимаемую нами как угрожающую жизни ситуацию, происходит экстренная мобилизация всего организма в виде интенсивной, эмоционально окрашенной реакции «борьба— бегство» [3, 4].
В данном контексте основным является субъективное восприятие ситуации, как угрожающей жизни.
Концепция общего адаптационного синдрома, сформулированная Гансом Селье (1935), определила на десятилетия вектор развития в изучении феномена стресса и адаптации к нему организма в различных направлениях (биология, медицина, биохимия, неврология, психология и ряд других фундаментальных и прикладных дисциплин) [5]. При этом сам Г.Селье указывал, что «ключ к пониманию и оценке концепции адаптационного синдрома нужно искать не в области фактов, а в области представлений, на которых она основана» [6].
В то же время, психологический стресс имеет ряд существенных отличий от классического общего адаптационного синдрома. Так, длительность психологического стресса, как правило, значительно больше, чем биологического, а в реализации ответа на стрессор основная роль принадлежит ЦНС, реализации ее эмоциональной и когнитивной функции, которые могут действовать как реципрокно, так и в режиме конкуренции за энергетический и пластический субстрат [7—9].
Крылатое выражение: «Актон требует реактона», принадлежит основоположнику теории стресса, лауреату Нобелевской премии Гансу Селье. В данном контексте подразумевается, что в ответ на минимальное элементарное внешнее воздействие, запускается стереотипный запрограммированный ответ, представляющий собой элемент реактивности.
Психологический стресс, в отличие от общего адаптационного синдрома, сформулированного Г.Селье имеет большую продолжительность, поскольку реальная ожидаемая стрессовая ситуация происходит, как правило, значительно позже, чем начинает развиваться эмоциональная и когнитивная реакция на нее.
Учитывая, что помимо общей реакции, особенно на начальных этапах, непосредственная точка приложения психологического стрессора определяет особенности активации и использования тех или иных компенсаторно-приспособительных ресурсов, необходимых для эффективной реализации копингстратегий, более точным, по нашему мнению, является фраза, что «каждый актон требует своего реактона» [9].
Стратегии совладания со стрессом (копингстратегии) формируются в транзактном периоде (от момента зачатия до 6 лет) и основаны на безусловных рефлексах, в сочетании с личным опытом первичных принципов выживания в окружающей среде. При этом более энергозатратные копинг-стратегии реагирования, продиктованные сводом социальных норм и правил, усваиваются в более позднем возрасте в процессе взросления.
В современной жизни стрессовые ситуации изменились, и их акцент сместился в сторону характерной для психологического стресса индивидуально воспринимаемого, ожидаемого в будущем, эмоционально негативно окрашенного события. При этом готовность к реагированию на ситуацию, которая индивидуально воспринимается как угрожающая жизни, начинается задолго до ее наступления. Более того, разрешение ожидаемой ситуации может произойти без непосредственного участия субъекта.
Особого внимания заслуживает то, что психологический стресс адресован, непосредственно, к ЦНС, а соответственно, именно ее функциональное состояние будет определять эффективность выбора эффективных копинг-стратегий.
В то же время, необходимо учитывать принцип доминанты А.А.Ухтомского, когда появление приоритетного доминантного очага возбуждения обеспечивается основными энергетическими и пластическими ресурсами в приоритетном порядке, а остальные отделы ЦНС по остаточному принципу [10]. При этом отличительной особенностью энергетического обеспечения интенсивного функционирования ЦНС является необходимость поступления в достаточном количестве двух субстратов, а именно, глюкозы и кислорода. Дефицит любого из этих субстратов приводит к дестабилизации функционального состояния ЦНС.
На фоне более длительного воздействия стрессора, особенно при возрастании его интенсивности, в отличие от реальной угрожающей жизни стрессовой ситуации, создаются предпосылки для возрастной регрессии во время реальной стрессовой ситуации. Это обусловлено тем, что на фоне истощения компенсаторных ресурсов организм перестраивается на энергосберегающие копинг-стратегии (рис.).
Так, под воздействием психологического стрессора, задолго до стрессовой ситуации будет происходить когнитивная обработка информации и эмоциональное реагирование на нее. При этом доминирующей в данной ситуации будет когнитивная функция, которая в соответствии с принципом доминанты А.А.Ухтомского будет обеспечиваться энергетическим и пластическим субстратом в приоритетном порядке.
Однако даже умеренная интенсивность эмоционального фактора будет сопровождаться активацией симпато-адреналовой системы, что в свою очередь приводит к поступлению в кровь большего количества катехоламинов. В свою очередь, это приводит к периферическому ангиоспазму, что создает предпосылки для снижения транспорта энергетического и пластического субстрата и кислородтранспортной функции крови.
На этом фоне может формироваться дефицит кислорода, что даже при нормальном транспорте глюкозы, которая является основным питательным субстратом для ЦНС, будет приводить к снижению функциональных способностей организма, в данном случае, когнитивной функции. Это будет обусловлено тем, что даже при небольшом дефиците кислорода и частичном переходе на анаэробный катаболизм снижается удовлетворение энергетических запросов ЦНС.
Особого внимания заслуживает то, что на фоне дефицита кислорода, в клетках, наиболее интенсивно функционирующих в данный момент, будет происходить утечка в цепи передачи электронов при катаболизме глюкозы в митохондриях. То есть, создаются предпосылки для локального окислительного стресса и эндогенной интоксикации.
Соответственно, это будет приводить к истощению функциональных способностей ЦНС, в первую очередь снижению эффективности обработки и анализа информации, ее архивирования и извлечения из длительной помощи.
Более того, неосознанная тревожность, моделируемая в лимбической системе, поддерживающая возбуждение в высших отделах ЦНС, отвечающих за когнитивную функцию, будет приводить к нарушению сна. На этом фоне усугубляются нарушения когнитивной функции, а эндогенная интоксикация начинает проявляться на организменном уровне.
Следует отметить, что в период ожидания стрессовой ситуации, несмотря на снижение когнитивной функции ЦНС, будут сохраняться социальноприемлемые копинг-стратегии.
Таким образом, в период ожидания создаются предпосылки для дисфункции ЦНС к предстоящим психологическим нагрузкам, что может привести и к реализации дезадаптативных копинг-стратегий.
Соответственно, на фоне развития стрессовой ситуации изменяется иерархия информационного и эмоционального факторов. При этом истощение когнитивной функции создает предпосылки для принятия дезадаптивных решений.
В то же время, при сохранении достаточных ресурсов для реализации адаптивных копингстратегий и совладания со стрессовой нагрузкой реакция на воздействие психологических дестабилизирующих факторов будет сохраняться в рамках социально-приемлемого поведения, контролируемого когнитивной функцией ЦНС.
В отличие от этого, при интенсивном воздействии психологических стрессоров, когда на фоне истощения и дестабилизации когнитивной функции, в сочетании с нарастанием эмоциональной напряженности создаются предпосылки для перехода к энергосберегающим копинг-стратегиям, при этом создаются предпосылки для возрастной регрессии, когда реагирование на стресс происходит с минимизацией энергозатрат на функционирование ЦНС и основанных на стратегиях выживания и жизнеобеспечения.
Соответственно, возрастная регрессия происходит в различные периоды транзактного развития.
Более того, чем выше интенсивность психологического стресса и истощение организма, тем в более ранний период транзактного периода будет происходить возрастная регрессия, вплоть до реализации стратегии врожденного ориентировочного безусловного рефлекса «борьба-бегство» (проявление немотивированной агрессии или полная деморализация и паралич воли). При этом когнитивный компонент реагирования будет представлен тем в меньшей степени, чем в более ранний период транзактного развития будет происходить возрастная регрессия и практически блокирована при реагировании на уровне ориентировочного рефлекса «борьба—бегство».
Таким образом, приведенная выше концепция развития и особенностей возрастной регрессии, ее зависимость от интенсивности психологического стресса, доминирования эмоционального фактора позволяют с новых позиций подойти к оценке поведенческих паттернов поведения, которые могут использоваться при проведении физиологических и психофизиологических исследований. При этом в прикладном аспекте целесообразно их применение в медицине, психологии труда у групп высокого риска воздействия психологических факторов, оценке профессионального выгорания, изучении академического и экзаменационного стресса, проведении определения достоверности представляемой информации и верификации лжи, профайлинге и в других направлениях.
Психофизиологические особенности возрастной регрессии
Одним из наших учеников Саидом Салеховым совместно с профайлером Мартьяновой Людмилой была написана статья «Психофизиологические особенности возрастной регрессии и ее зависимость от интенсивности психологического стресса» и опубликована в журнале «Вестник новгородского государственного университета»: http://www.novsu.ru/file/1426836
Далее текст статьи.
ПСИХОФИЗИОЛОГИЧЕСКИЕ ОСОБЕННОСТИ ВОЗРАСТНОЙ РЕГРЕССИИ И ЕЕ ЗАВИСИМОСТЬ ОТ ИНТЕНСИВНОСТИ ПСИХОЛОГИЧЕСКОГО СТРЕССА
С.А.Салехов, *Л.М.Мартьянова, Н.Н.Максимюк, **А.Р.Барикова, **Е.С.Яблочкина
PSYCHOPHYSIOLOGICAL PECULIARITIES OF AGE REGRESSION AND ITS DEPENDENCE ON INTENSITY OF PSYCHOLOGICAL STRESS
S.A.Salekhov, *L.M.Mart’yanova, N.N.Maksimyuk, **A.R.Barikova, **E.S.Yablochkina
Новгородский государственный университет имени Ярослава Мудрого, *Международная академия исследования лжи (Москва), **Карагандинский государственный университет имени Е.А.Букетова (Казахстан), ssalehov@mail.ru
На основании принципа доминанты А.А.Ухтомского, учения об общем адаптационном синдроме Г.Селье, положений транзактного анализа, особенностей энергетического обеспечения центральной нервной системы, иерархии эмоционального и информационного факторов в структуре психологического стресса обоснована концепция о возрастной регрессии в различные периоды транзактного развития, вплоть до рефлекторного реагирования по принципу «борьба—бегство» в зависимости от интенсивности психологического стресса. Перспективно дальнейшее исследование и развитие данного направления с позиции медицины, психологии, верификации лжи и профайлинга.
Ключевые слова: психологический стресс, эмоции, когнитивная функция, транзактный период, «борьба— бегство», возрастная регрессия
Основоположником учения о высшей нервной деятельности И.П.Павловым был сделан огромный вклад в понимание особенностей, сходства и различия условных и безусловных рефлексов, в основе которых лежат врожденные и приобретенные механизмы реакции на воздействия окружающей среды [1, 2].
В исследованиях W.B.Cannon (1927) было показано, что в ответ на воспринимаемую нами как угрожающую жизни ситуацию, происходит экстренная мобилизация всего организма в виде интенсивной, эмоционально окрашенной реакции «борьба— бегство» [3, 4].
В данном контексте основным является субъективное восприятие ситуации, как угрожающей жизни.
Концепция общего адаптационного синдрома, сформулированная Гансом Селье (1935), определила на десятилетия вектор развития в изучении феномена стресса и адаптации к нему организма в различных направлениях (биология, медицина, биохимия, неврология, психология и ряд других фундаментальных и прикладных дисциплин) [5]. При этом сам Г.Селье указывал, что «ключ к пониманию и оценке концепции адаптационного синдрома нужно искать не в области фактов, а в области представлений, на которых она основана» [6].
В то же время, психологический стресс имеет ряд существенных отличий от классического общего адаптационного синдрома. Так, длительность психологического стресса, как правило, значительно больше, чем биологического, а в реализации ответа на стрессор основная роль принадлежит ЦНС, реализации ее эмоциональной и когнитивной функции, которые могут действовать как реципрокно, так и в режиме конкуренции за энергетический и пластический субстрат [7—9].
Крылатое выражение: «Актон требует реактона», принадлежит основоположнику теории стресса, лауреату Нобелевской премии Гансу Селье. В данном контексте подразумевается, что в ответ на минимальное элементарное внешнее воздействие, запускается стереотипный запрограммированный ответ, представляющий собой элемент реактивности.
Психологический стресс, в отличие от общего адаптационного синдрома, сформулированного Г.Селье имеет большую продолжительность, поскольку реальная ожидаемая стрессовая ситуация происходит, как правило, значительно позже, чем начинает развиваться эмоциональная и когнитивная реакция на нее.
Учитывая, что помимо общей реакции, особенно на начальных этапах, непосредственная точка приложения психологического стрессора определяет особенности активации и использования тех или иных компенсаторно-приспособительных ресурсов, необходимых для эффективной реализации копингстратегий, более точным, по нашему мнению, является фраза, что «каждый актон требует своего реактона» [9].
Стратегии совладания со стрессом (копингстратегии) формируются в транзактном периоде (от момента зачатия до 6 лет) и основаны на безусловных рефлексах, в сочетании с личным опытом первичных принципов выживания в окружающей среде. При этом более энергозатратные копинг-стратегии реагирования, продиктованные сводом социальных норм и правил, усваиваются в более позднем возрасте в процессе взросления.
В современной жизни стрессовые ситуации изменились, и их акцент сместился в сторону характерной для психологического стресса индивидуально воспринимаемого, ожидаемого в будущем, эмоционально негативно окрашенного события. При этом готовность к реагированию на ситуацию, которая индивидуально воспринимается как угрожающая жизни, начинается задолго до ее наступления. Более того, разрешение ожидаемой ситуации может произойти без непосредственного участия субъекта.
Особого внимания заслуживает то, что психологический стресс адресован, непосредственно, к ЦНС, а соответственно, именно ее функциональное состояние будет определять эффективность выбора эффективных копинг-стратегий.
В то же время, необходимо учитывать принцип доминанты А.А.Ухтомского, когда появление приоритетного доминантного очага возбуждения обеспечивается основными энергетическими и пластическими ресурсами в приоритетном порядке, а остальные отделы ЦНС по остаточному принципу [10]. При этом отличительной особенностью энергетического обеспечения интенсивного функционирования ЦНС является необходимость поступления в достаточном количестве двух субстратов, а именно, глюкозы и кислорода. Дефицит любого из этих субстратов приводит к дестабилизации функционального состояния ЦНС.
На фоне более длительного воздействия стрессора, особенно при возрастании его интенсивности, в отличие от реальной угрожающей жизни стрессовой ситуации, создаются предпосылки для возрастной регрессии во время реальной стрессовой ситуации. Это обусловлено тем, что на фоне истощения компенсаторных ресурсов организм перестраивается на энергосберегающие копинг-стратегии (рис.).
Так, под воздействием психологического стрессора, задолго до стрессовой ситуации будет происходить когнитивная обработка информации и эмоциональное реагирование на нее. При этом доминирующей в данной ситуации будет когнитивная функция, которая в соответствии с принципом доминанты А.А.Ухтомского будет обеспечиваться энергетическим и пластическим субстратом в приоритетном порядке.
Однако даже умеренная интенсивность эмоционального фактора будет сопровождаться активацией симпато-адреналовой системы, что в свою очередь приводит к поступлению в кровь большего количества катехоламинов. В свою очередь, это приводит к периферическому ангиоспазму, что создает предпосылки для снижения транспорта энергетического и пластического субстрата и кислородтранспортной функции крови.
На этом фоне может формироваться дефицит кислорода, что даже при нормальном транспорте глюкозы, которая является основным питательным субстратом для ЦНС, будет приводить к снижению функциональных способностей организма, в данном случае, когнитивной функции. Это будет обусловлено тем, что даже при небольшом дефиците кислорода и частичном переходе на анаэробный катаболизм снижается удовлетворение энергетических запросов ЦНС.
Особого внимания заслуживает то, что на фоне дефицита кислорода, в клетках, наиболее интенсивно функционирующих в данный момент, будет происходить утечка в цепи передачи электронов при катаболизме глюкозы в митохондриях. То есть, создаются предпосылки для локального окислительного стресса и эндогенной интоксикации.
Соответственно, это будет приводить к истощению функциональных способностей ЦНС, в первую очередь снижению эффективности обработки и анализа информации, ее архивирования и извлечения из длительной помощи.
Более того, неосознанная тревожность, моделируемая в лимбической системе, поддерживающая возбуждение в высших отделах ЦНС, отвечающих за когнитивную функцию, будет приводить к нарушению сна. На этом фоне усугубляются нарушения когнитивной функции, а эндогенная интоксикация начинает проявляться на организменном уровне.
Следует отметить, что в период ожидания стрессовой ситуации, несмотря на снижение когнитивной функции ЦНС, будут сохраняться социальноприемлемые копинг-стратегии.
Таким образом, в период ожидания создаются предпосылки для дисфункции ЦНС к предстоящим психологическим нагрузкам, что может привести и к реализации дезадаптативных копинг-стратегий.
Соответственно, на фоне развития стрессовой ситуации изменяется иерархия информационного и эмоционального факторов. При этом истощение когнитивной функции создает предпосылки для принятия дезадаптивных решений.
В то же время, при сохранении достаточных ресурсов для реализации адаптивных копингстратегий и совладания со стрессовой нагрузкой реакция на воздействие психологических дестабилизирующих факторов будет сохраняться в рамках социально-приемлемого поведения, контролируемого когнитивной функцией ЦНС.
В отличие от этого, при интенсивном воздействии психологических стрессоров, когда на фоне истощения и дестабилизации когнитивной функции, в сочетании с нарастанием эмоциональной напряженности создаются предпосылки для перехода к энергосберегающим копинг-стратегиям, при этом создаются предпосылки для возрастной регрессии, когда реагирование на стресс происходит с минимизацией энергозатрат на функционирование ЦНС и основанных на стратегиях выживания и жизнеобеспечения.
Соответственно, возрастная регрессия происходит в различные периоды транзактного развития.
Более того, чем выше интенсивность психологического стресса и истощение организма, тем в более ранний период транзактного периода будет происходить возрастная регрессия, вплоть до реализации стратегии врожденного ориентировочного безусловного рефлекса «борьба-бегство» (проявление немотивированной агрессии или полная деморализация и паралич воли). При этом когнитивный компонент реагирования будет представлен тем в меньшей степени, чем в более ранний период транзактного развития будет происходить возрастная регрессия и практически блокирована при реагировании на уровне ориентировочного рефлекса «борьба—бегство».
Таким образом, приведенная выше концепция развития и особенностей возрастной регрессии, ее зависимость от интенсивности психологического стресса, доминирования эмоционального фактора позволяют с новых позиций подойти к оценке поведенческих паттернов поведения, которые могут использоваться при проведении физиологических и психофизиологических исследований. При этом в прикладном аспекте целесообразно их применение в медицине, психологии труда у групп высокого риска воздействия психологических факторов, оценке профессионального выгорания, изучении академического и экзаменационного стресса, проведении определения достоверности представляемой информации и верификации лжи, профайлинге и в других направлениях.