Что воруют у пса на площади революции
Карта примет: чьи морду, лапу и клюв надо потереть на «Площади Революции»
За последние годы одна из самых харизматичных станций метро обросла поверьями и превратилась в святилище эпохи лайков и мемов. «Афиша Daily» разобралась, что и как там теперь, а также поговорила с антропологом Никитой Петровым, который изучал «Площадь Революции» со своими студентами.
От городской легенды к тотальному обтиранию
В позднесоветские времена многие москвичи только слышали и пересказывали друг другу, что на станции «Площадь Революции» некоторые люди выходят из поезда, чтобы потереть нос статуи собаки, и запрыгивают обратно в тот же поезд. Или касаются носа на несколько секунд, прежде чем направиться в переход. Примета о приносящей удачу собаке была в большей степени городской легендой, чем реальной городской практикой, — своими глазами это видели только особо любопытные, если у них было время подождать.
Краткая история станции
Станция была открыта в 1938 году. Ее архитектор — Алексей Душкин, он же строил высотку на Красных Воротах, Детский мир и «Маяковскую». Классик сталинского ампира
Скульптуры отлиты коллективом авторов под руководством Матвея Манизера. Он же создатель огромной скульптурной группы «Партизаны» на выходе из станции метро «Партизанская», дискобола, который стоял в парках многих советских городов, и посмертной маски Сталина
Станцию открыли в 1938 году. У размещения скульптур хронологическая логика: от героев 1917 года, тревожных матросов и ворошиловских стрелков до мирной студентки и матери и пионерки 1937-го. На этом кадре еще видно, что сперва скульптуры были гипсовые
В 1941 году скульптуры были эвакуированы в Среднюю Азию, в 1944 году — возвращены, но во время эвакуации некоторые были утрачены полностью, пропали отдельные элементы других, и их пришлось восстанавливать. Фотография 1965 года
Скульптур на ней изначально было 80, но в 1947 году четыре из них убрали, замуровав одну арку по оборонным соображениям. Большинство персонажей представлено в четырех экземплярах (восемнадцать образов повторяются четыре раза, а два — дважды). Фотография 1983 года
Трем все
Помимо выступающих частей тела и одежды особой популярностью пользуется оружие: натерты, а иногда и непонятно как отломаны и украдены наган, граната, приклад винтовки, а также циркуль и шестерня в руках молодого инженера. Последние два скорее орудия умственного труда, которые, впрочем, при необходимости могут использоваться и не по назначению. Наконец, от собаки натирание перекинулось и на другое животное — петуха, причем в подол птичницы, состоящей при петухе, еще и кидают записки с пожеланиями.
Таблица примет
Флажки матроса
Петух
Гребень петуха
Клюв петуха
Нос собаки
Лапа собаки
Туфля студентки
Маузер чекиста/наган матроса
Загадка петуха
Парадоксальным образом, этот же невзрачный на первый взгляд петух составляет главную загадку станции. Одни говорят, что тереть его нельзя ни в коем случае, а не то «случится что-то ужасное». Другие приписывают темную силу только одному из четырех петухов, при этом не говоря какому. А третьи совершенно не в курсе того, что петух по своим свойствам отличается от всех остальных предметов поклонения на «Площади Революции».
Вообще, единства во взглядах на правильный порядок действий по извлечению удачи из статуй нет. Например, существует мнение, что тереть нужно не любую собаку, а только «собаку Баумана» — у третьего вагона с конца в сторону «Щелковской», связывая происхождение приметы со студентами Бауманки, которые якобы начали обращаться к статуе за помощью аж в 1938 году, когда была построена «Площадь Революции». Другие тонко дифференцируют назначение разных предметов: наган приносит удачу в денежных делах, туфля девушки способствует успеху на свидании, а собака позволяет легко сдать экзамен. Или даже так: нос собаки помогает именно на экзамене, а лапа — только на зачете. Третьи просто трут, что попадется под руку.
— В сети масса подробных рассказов о том, кто именно придумал тереть нос собаке, что нужно потереть, чтобы получился нужный результат. О «Площади Революции» и этой практике регулярно пишут в медиа и снимают сюжеты на телевидении. Но есть ли возможность как-то установить корни традиции?
— Я сейчас буду говорить про нынешнее состояние дел, про цифровую эпоху. На совести блогеров — копирование, рерайт и репост историй про взаимодействие людей со скульптурными композициями на станции метро. Происходит это следующим образом: критическая масса текстов, то есть личные воспоминания, свидетельства, рассказы о знакомых, тексты-визитки интересных мест и прочее, накапливается в сети, из этих текстов выделяются «сильные» блоки — наиболее часто повторяющиеся элементы. Они-то и становятся тем ядром, вокруг которого выстраивается знание о предмете, и из этого ядра блоггеры снова создают свои посты.
Для таких текстов очень важна установка на достоверность. В этом смысле рассказ о происхождении практики строится так: часто приводится «точная» дата начала традиции или ссылка на «источник» ее происхождения. Причем совсем не обязательно правдивые — но важно, чтобы дата была и чтобы она была максимально конкретной. Далее следует перечисление подробностей: что трут, каким образом и для чего. Затем идут предписания: действие нужно сделать или нельзя делать, для того чтобы случилось или не случилось что-либо. В некоторых случаях рассказывается личная история или результат наблюдения: кто-либо натирал и с ним что-либо произошло.
Из-за того что все это происходит в большом городе и с участием интернета, мы в принципе не можем говорить про какое-то сообщество, в котором эти тексты популярны. Рамки этого комьюнити в отличие от жителей, например, небольшой северорусской деревни, размыты, культурный бэкграунд неясен, источники знания — непроверяемы. Если житель села Замежная в республике Коми, никогда никуда не уезжавший, рассказывая, например, легенду о происхождении табака (он вырос на могиле блудницы) ссылается на своего деда, который услышал этот рассказ от своего отца, то в этот момент мы понимаем, что текст этот устный и локальный. Или, например, если мы найдем печатный источник этой истории в местной библиотеке, а рассказчик грамотный, тогда мы можем говорить, что текст зависит от книги. А что можно наверняка сказать про пользователя московского метро, рассказывающего, что слышал про натирание от своего деда? Как проверить источники знания? На такой вопрос обычно отвечают: «Да слышал или прочитал где-то», «Показывали по телевизору», «Знаю из молодости».
Важно еще, что все эти фигуры находятся в вестибюле метро: это пересадочная станция, через нее проходит много людей, поэтому обычная практика натирания частей скульптур перерастает в гротескные формы, а рефлексия по этому поводу в сети множится и сильно варьируется. Скорее всего, в основе этой практики обычное подражание на основе наблюдения: «Все трут, и я буду натирать». А вот трактовка и интерпретация будет зависеть от ряда факторов. Это и место, где находится скульптура, и тематика композиции, и выступающая часть. Например, если рядом расположен вуз, то будет доминировать и постоянно воспроизводиться история про студентов, которые делают это, чтобы хорошо сдать сессию. Если рядом церковь, а объект — могила, камень или дерево, то будет актуализироваться идея исцеления или божественной помощи.
Один из самых важных факторов для порождения интерпретаций действий со скульптурой — ее тематика. Есть, кстати, версия, что собаке трут нос влюбленные: собака — верный друг человека, потер нос, девушка или парень тебе не будет изменять. Потереть теперь уже отсутствующий циркуль в руках инженера — к удаче в научной деятельности. Девушки трут туфельку студентки, чтобы не остаться старыми девами — здесь видна отсылка к сказке про Золушку.
— А время возникновения этой практики можно установить?
— Про 1938 год, скорее всего, это неправда, но проверить это пока не получается, архивных или мемуарных данных мы еще не нашли. Видимо, натирать стали после восстановления скульптурных композиций в 1944 году. Это тоже история про доверие нашим личным воспоминаниям. Допустим, кто-то вспомнит, что, будучи студентом, натирал нос собаке пограничника, и было это в 1938 году. Почти наверняка это свидетельство окажется сконструированным на основе многочисленных и более поздних устных, письменных, визуальных текстов об этой практике, какого-либо своего или чужого воспоминания.
Память — интересная штука: в ней складируются и куски личных воспоминаний, набор прочитанных, увиденных и прочих фактов о событии, далее формируется непротиворечивая картинка того, «как это было на самом деле». Интересующиеся могут прочитать о коллективных и сконструированных воспоминаниях работу Харальда Вельцера «История, память и современность прошлого».
— Насколько в таких новых городских обрядах много «настоящего» фольклора, который передается из уст в уста, а насколько это результат работы сети интернете? Грубо говоря, не работает ли это так же, как и мемы?
— Вот тут и начинается антропологическое исследование. Чтобы хотя бы частично ответить на этот вопрос, можно сделать две вещи: взять серию интервью или провести анкетирование (мы обычно это делаем через гугл-формы). А потом проанализировать результаты. Конечно, даже после проведенного исследования за всех носителей знания отвечать нельзя, но кое-какие закономерности мы выявим. Вот результаты устного интервью: осенью 2016 года из 30 опрошенных только 6 упомянули о спецификации скульптур, что нос собаки — успех на экзамене (4), петух — к деньгам (1), петух — к несчастью (1). Остальные трут любую из фигур просто «на удачу».
— А что дали данные гугл-опроса?
— Его проводили наши студенты, и там аудитория оказалась больше — опрос прошли более 1000 человек. 90% указали, что знают о том, что по отношению к скульптурам на станции производятся какие-либо действия. При этом 77,4% отметили, что сами не прикасаются к ним, большинство из оставшихся — 22,6% — вспомнили о собаке. Самый популярный объект — пограничник с собакой (821 голос), с большим отрывом следует петух (368 голосов), а также солдат (148 голосов) и пионерка (102 голоса). Все остальные скульптуры набрали 60 и менее голосов. 197 человек не знают, до каких скульптур дотрагиваются пассажиры Московского метрополитена.
Интересные данные получаются, если говорить про интерпретации действий и про источники знания. Скульптуры трут, потому что они приносят успех в учебе и на экзаменах (543 голоса, 50,2%), 421 человек (39,9%) написали, что скульптуры исполняют мечты, а 410 человек (37,9%) отметили: скульптуры обеспечивают удачный день. Только 12 человек (1,1%) отметили, что скульптуры приносят несчастье. Из того же исследования мы узнали, что в плане мотивации на первом месте машинальное повторение (459 голосов, 42,5%, не учтено в диаграмме). Читают об этом в интернете 266 человек (24,6%). Также в большинстве случаев привычка передается от знакомых (378 голосов, 35%) или благодаря членам семьи (325 голосов, 30,1%).
— Откуда взялась история про несчастливого петуха?
— Однозначного ответа на этот вопрос, вероятно, нет. Как мне кажется, начало этой практики можно отнести к середине-концу 1980-х годов, когда в эпоху позднего социализма стали популярны животные, связанные с восточным календарем. Помните, год Кролика, год Собаки, год Петуха?
Другое дело, что с этой фигурой связаны как позитивные (тереть гребешок — чтобы деньги были, чтобы зарплату прибавили), так и негативные (ни в коем случае нельзя трогать клюв) предписания. Возможно, дело вот в чем. Большое количество фигур предполагает, как я уже говорил, узкую специализацию — ведь практики почти одинаковы, а фигур много. В этом смысле вполне логично предположить, что одна, а то и несколько скульптур будут противопоставлены остальным.
Другое дело, почему именно натирание петуха получает различные мотивировки. Если бы мы имели дело с традиционной сельской культурой, то следовало бы обратиться к приметам, связанным с петухом. Петух попадает в различные контексты и наделяется очень разной символикой — от сексуально-брачной до солнечной. Кроме того, он оказывается вестником несчастья: петух — предвестник пожара, несчастья, войны, вести. В этому смысле понятно, откуда такая разница в интерпретативных моделях, связанных с натиранием петуха.
Но здесь петух в городской культуре, не в сельской. Можно попробовать в поисках ответа обратиться к сонникам, которые популярны в том числе среди жителей города и наверняка могли каким-то образом повлиять на толкования этого образа. Мы узнаем, что петух снится людям якобы к гневу, раздражению, к ране, к тщеславию, хвастовству, к измене, к пожару, к беде, к перебранке. Таким образом, здесь модель практики «натираем Х — программируем что-то хорошее» вступает в конфликт с символикой этой птицы. Именно поэтому петух и действия с ним наделяются столь разными толкованиями.
И вот еще интересно: в одном из записанных нами текстов — судя по всему, относящемуся к 1980-м годам — рассказывается, что студенты МГУ натирали клюв петуха, чтобы раздразнить студентов Бауманки, а в ответ те щелкали петуха по клюву. Здесь отчетливо прослеживается та же символика: хвастовство, перебранка и противоборство.
«Заряжена на удачу»: История собаки с «Площади Революции» «Не каждому человеку ставят памятник, а Ирме стоит»
Четыре собаки на станции метро «Площадь Революции», которым все трут нос на удачу, носят одно имя — Ирма. Внук архитектора станции и художник Алексей Душкин знает его с детства. Он рассказал The VIllage, как на станции появился образ собаки, а еще почему у младенца с мозаики на «Новослободской» старческие залысины.
С 1938 года сотни миллионов потрогали Ирму. Может быть, у некоторых сбылись их желания. Я не исключаю того, что Ирма заряжена на удачу и содержит в себе прану. Но до сих пор она была для всех безымянной, а сейчас вдруг все узнают, как ее зовут. Может возникнуть переполох, который только усилит магический эффект скульптуры.
Собака Ирма жила с моим дедушкой в коммуналке, в роскошном двухэтажном особняке, где сейчас находится посольство Мали. Ирма — немецкая овчарка, она была чемпионкой всей Украины, а потом и России на собачьих выставках. Породистая медалистка, знающая команды. Дед вообще собачник, охотник и лошадник. Животные — это неотъемлемая часть его жизни, у него было много живописи с собаками, и сохранился даже портрет Ирмы.
Но потом дедушка получил в нагрузку скульптора Матвея Манизера с группой скульпторов из Ленинграда. Архитекторы, как известно, не очень котируют скульптуру, но дед был молодой, а Манизер — уже известный и влиятельный. Так на станции появились скульптуры, и Ирма вошла в историю. Наверное, они пили чай и обсуждали пограничника Карацупу (считается, что Никита Карацупа — это прообраз пограничника на «Площади Революции». — Прим. ред.), у которого было пять собак. У него были все кобели, а дедушка с Манизером решили поставить его с дедушкиной сукой Ирмой, которая к тому же живет в двух шагах от Кремля. Манизер смотрел на нее, умную, красавицу, да и вдохновился.
Традицию тереть нос собаке начали студенты Бауманки. Они приходили на станцию перед экзаменом потереть зачетку — на удачу. И до сих пор трут нос той собаки, которая смотрит в сторону станции метро «Бауманская». Поэтому сейчас этот нос стерт сильнее остальных. И из-за того, что нос стерли, морда собаки стала острее, как будто у добермана. А девушки, кстати, ласкали туфельку скульптуры студентки, которая читает книгу. Погладишь — и удачно пройдет свидание или избавишься от несчастной любви.
Про Ирму я знаю со слов своего отца, который на самом деле тоже ее не застал. Она умерла перед войной, а отец родился только в 1940-м. Но зачат в том доме, где жила Ирма. Как ребенок может отреагировать на новость о том, что в метро стоит скульптура семейной собаки? Так же, как и на все остальное. Вот это твои игрушки, вот это твой портфель, вот твой велосипед, а вот скульптура твоей собаки в метро. Все логично и закономерно. Счастье — как здоровье: когда оно есть, ты его не замечаешь.
Мне приятно, что собачка увековечена и дарит счастье. Не каждому человеку ставят памятник, а Ирме стоит. Но я далек от мистических состояний и не испытываю нежности к скульптуре. Я же понимаю, что она сделана из бронзы, поэтому она интересна мне как художнику. Не помню, тер я когда-нибудь ей нос или нет. Мне все-таки жалко тереть — портится форма. Я, скорее, по спине или лапе ее поглажу. Вообще, у меня метрофобия, и я редко бываю около Ирмы.
Зато я очень люблю «Новослободскую». На станции есть огромная мозаика, на которой Мадонна держит младенца. К слову, в свое время мозаику, чтобы спасти от разрушения, прятали за фальшстену. Но самое интересное в другом. Работу заказали известному живописцу Корину, другу дедушки. Корин пошутил и изобразил мою бабушку в виде Мадонны, а дедушку — в виде младенца. Если посмотреть на голову младенца на руках, то можно увидеть его старческие залысины и черты взрослого человека на лице. Так Корин выразил, что бабушка, по сути, вскормила и воспитала дедушку, который всегда находился в творческих заботах о городе и стране, а она заботилась о семье, была эдаким мотором. Например, со своим прямым характером могла сказать Хрущеву, чтобы дали квартиру. У посвященных в тайну это всегда вызывало улыбку. А теперь пусть все улыбаются, зная, как шутили художники в советское время.
Традиция или вандализм: какая судьба ждет «собак» на «Площади Революции»
Руководство музея архитектуры им. А. В. Щусева на днях обратилось в администрацию Московского метрополитена с необычным призывом. Директор музея Елизавета Лихачева и ее коллеги попросили руководство подземки прекратить вандализм в отношении бронзовых статуй собак на станции «Площадь Революции». Под «вандализмом» музейщики подразумевают давно укоренившуюся в российском обществе традицию гладить фигуры псов на удачу.
Как известно, особой популярностью у москвичей и гостей столицы пользуются собачьи носы: считается, что, если потереть их, то это поможет привлечь фортуну. Особенно популярна примета у студентов: накануне сессии многие приезжают на станцию, чтобы погладить заветные «счастливые» носы и успешно сдать экзамены.
Однако в музее Щусева ситуацию воспринимают совсем не так оптимистично. По словам сотрудников учреждения, фигуры собак буквально «затерли до дыр», и скоро немецкие овчарки, которых на станции четыре, «станут походить на бульдогов».
«Есть закон об охране объектов культурного наследия, каковыми являются станции метрополитена и скульптуры, установленные в вестибюлях. В нем четко прописана мера ответственности за порчу памятников. Мы считаем, что тот, кто дотрагивается до скульптуры, должен заплатить штраф. Если экскурсовод призывает туристов потереть статую на удачу, он должен понимать, что может лишиться лицензии», – заявила Елизавета Лихачева.
Как и ожидалось, мнения по этому поводу разделились. Некоторые работники культуры поддержали Лихачеву, но нашлись и противники такой инициативы. Так, председатель комиссии Мосгордумы по культуре и массовым коммуникациям Евгений Герасимов в интервью РИА «Новости» заявил, что скульптуры собак, установленные в метро, «предполагают, чтобы люди подошли и погладили».
Мы решили выяснить мнение специалиста на этот счет и поговорили со скульптором, учеником Ильи Глазунова Андреем Коробцовым.
«Мне кажется, жизнь скульптуры, которая существует подобным образом, в человеческой среде – достаточно уникальная история, – считает Андрей. – Отреставрировать статуи и закрыть их, например, каким-нибудь стеклом, чтобы люди не могли к ним подойти – я не знаю, есть в этом смысл или нет. У меня была похожая история. Свой первый памятник в Москве я открыл в 2013 году на Поклонной горе – это «Памятник фронтовой собаке». И когда спустя некоторые время я опять приезжал на Поклонную гору посмотреть на памятник, то увидел, что у моей собаки тоже затерта морда. То есть это какая-то общая тенденция: почему-то всем собакам натирают носы. Конечно, у моей статуи поток людей не такой большой, и пока просто сняли тонировку, каких-то глобальных изменений нет».
Андрей признается, что пока не видит однозначного решения проблемы. «С одной стороны, это произведение искусства, Манизер – великий скульптор; эти его вещи на «Площади Революции» – просто гениальны, это титан советской скульптуры. Но в случае, допустим, с моей работой, мне, с одной стороны, приятно, что памятник взаимодействует с людьми, что это все-таки какая-то живая история: памятник не просто стоит где-то высоко на постаменте, а участвует в жизни людей. Поэтому я, правда, не знаю, как к этой истории отнестись, потому что, мне кажется, это тоже важно», –говорит скульптор. При этом какие-то ограничительные меры по обеспечению безопасности статуй вполне допустимы, отмечает Андрей.
«Люди, конечно, тянутся к прекрасному, но, мне кажется, что какие-то меры могут быть приняты по огораживанию скульптур от внешних воздействий. Допустим, «Пьета» Микеланджело закрыта пуленепробиваемым стеклом, чтобы ничего с ней не произошло. Я думаю, что до вандализма люди не дойдут – все-таки здравый смысл возьмет верх», –считает Коробцов.
Бытует мнение, что традиция прикасаться к бронзовым изваяниям произошла из студенческой среды. Многие полагают, что она началась в стенах МГТУ имени Баумана: студенты вуза терли носы овчаркам в надежде успешно сдать зачеты и экзамены.
«Да, есть такая примета: якобы, если потереть эти скульптуры, то экзамен сдашь, – рассказывает студентка магистратуры МГТУ имени Баумана Марина. – Но это не только в Бауманке, такая традиция есть во многих вузах, насколько я знаю. Возможно, сама традиция пошла не из МГТУ, но предположу лишь, что оттуда, из-за того, что это тоже синяя ветка».
Как и многие сверстники, Марина в свое время бывала на «Площади Революции» и иногда прикасалась к статуям, но «чисто ради прикола»: студенты таких вузов, как Бауманка, не склонны верить в приметы – все же у большинства учащихся здесь ребят преобладает технический склад ума. Но в целом к этой традиции Марина относится спокойно. Девушка считает, что штрафы и какие-то иные наказания в данном случае излишни.
«Честно говоря, эта идея насчет охраны и взимания штрафов выглядит немного бредово. К тому же, непонятно, насколько можно верить тому, что статуи действительно начинают разрушаться и т.д. Насколько я помню, на овчарку, как мы традиционно привыкли ее видеть, эта статуя вообще ничем не похожа. Я считаю, что не надо лишать людей приметы, привычки – это просто глупо. А по поводу разрушения – это не тот памятник, который является настолько важным. Есть более важные вещи, о которых почему-то никто не заботится. Конкретно по Москве сейчас с ходу не предположу, а вот вокруг Москвы, в более маленьких городах, допустим, много старых храмов. Проезжаешь какую-нибудь деревню и видишь храм, по которому видно, что он очень старый и действительно красивый, с какой-то интересной резьбой и т.д. При этом он настолько заброшенный и всем на него так наплевать, что это очень расстраивает», – призналась студентка.
Выпускник МГОУ Аркадий тоже с улыбкой вспоминает былые студенческие приметы. «В 2003 году я учился на филфаке в Московском государственном областном университете (МГОУ). Был трудный экзамен, я волновался и решил подстраховаться с помощью «магии» подземки. Приехал на «Площадь Революции» и решительно натер нос собаки. На результат особо не рассчитывал, но мне в итоге помогло. Большей частью, наверное, снять волнение», – сказал мужчина.
Дискуссия о судьбе бронзовых собак в метро породила массу возможных решений проблемы. Так, одна из гидов предложила разработать специальный защитный состав, которым могли бы покрывать «уязвимые места» статуй. Однако скульптор Андрей Коробцов решительно отвергает это предложение.
«Нет, тут все происходит на молекулярном уровне. Если вы обратите внимание на какие-нибудь старые мостовые, там это видно. Я помню, возле академии на улице Мясницкой у нас лежали большие гранитные ограждения. И, видимо, они лежали очень давно, потому что прямо в середине, где люди обычно встают, была вытоптана ложбинка. А это гранит! То есть буквально по молекулам каждый человек на себе уносит частички этой скульптуры, и тут никакие составы не помогут», – объясняет мастер.
Говоря о перспективах реставрации статуй, скульптор отметил, что важно сделать это как можно более качественно.
«Реставрация у нас бывает разная. По интернету гуляли мемы с маскаронами в Санкт-Петербурге, которые, мягко говоря, не очень удачно отреставрировали (маскарон – вид скульптурного украшения здания в форме головы человека или животного анфас; как правило, маскарон размещается на видном месте: в замке арки, над оконным или дверным проемом – прим. ред.). То есть важно все-таки, чтобы был хороший скульптор, чтобы не получилось такой же истории. Сам по себе процесс достаточно дорогостоящий, хотя в масштабах государства это, конечно, ерунда. Одна голова может встать примерно в два миллиона рублей. Нужно голову спиливать и лепить новую – формовать, отливать. Просто «нарастить» ее не получится. Нужно, чтобы хороший скульптор ее слепил, и тот же самый процесс провернули заново, плюс еще сварка, обработка, тонировка. Это достаточно тяжелый и сложный процесс», – заключил собеседник «МИР 24».